Рой
Шрифт:
Потом Джулия пошла в комнату Николь. Николь сидела за своим ноутбуком, но захлопнула крышку, как только мать открыла дверь.
– Привет, мам.
– Уже поздно.
– Нет, мам…
– Ты вроде бы должна делать уроки.
– Я уже все сделала.
– Тогда почему ты еще не в постели?
– Потому что…
– Я не хочу, чтобы ты целыми ночами болтала со своими друзьями через компьютер.
– Мама… – произнесла Николь с обидой в голосе.
– Ты каждый день видишь их в школе – этого должно
– Но, мама…
– Не надо смотреть на отца. Мы с тобой прекрасно знаем – он позволяет тебе делать все, что ты захочешь. Сейчас с тобой разговариваю я.
Дочка вздохнула.
– Я знаю, мама.
В последнее время общение между Николь и Джулией все чаще происходило именно так. Мне казалось, что в возрасте Николь это нормально, но все же сейчас я решил вмешаться. Джулия устала на работе, а когда она устает, то становится слишком строгой и старается все проконтролировать лично. Я положил руку жене на плечо и сказал:
– Уже поздно. Хочешь чаю?
– Джек, не вмешивайся.
– Я не вмешиваюсь, я только…
– Нет, ты вмешиваешься. Я разговариваю с Николь, а ты вмешиваешься – как всегда!
– Солнышко, мы ведь договорились, что она может не ложиться спать до десяти. И я не понимаю, почему…
– Но если она закончила делать уроки, она должна лечь спать.
– Об этом мы не договаривались.
– Я не желаю, чтобы она днями и ночами просиживала за компьютером.
– Она не делает этого, Джулия.
Тут Николь расплакалась, вскочила и закричала:
– Ты всегда мной недовольна! Я тебя ненавижу! – рыдая, она убежала в ванную и громко хлопнула дверью. От шума проснулась малышка и тоже заплакала.
Джулия повернулась ко мне и сказала:
– Если бы ты был так добр, Джек, и не вмешивался, я бы сама со всем разобралась.
А я ответил:
– Да, конечно, дорогая. Ты права. Прости. Ты, конечно, права.
Сказать по правде, это было совсем не то, что я думал. Постепенно я все больше и больше привыкал считать, что это – мой дом и мои дети. Джулия заявлялась в мой дом поздно вечером, когда у меня все было в порядке – в таком порядке, какой меня устраивал. В доме царила тишина и спокойствие, как тому и следовало быть, а она поднимала шум и устраивала суматоху.
Я вовсе не думал, что она права. Я думал, что она неправа.
И в последние несколько недель я заметил, что инциденты, подобные сегодняшнему, повторялись все чаще и чаще. Сперва я думал, что Джулия чувствует себя виноватой, потому что подолгу не бывает дома. Потом я решил, что она таким образом пытается восстановить свое влияние на детей, пытается вернуть себе ведущую роль в семейных делах, которая постепенно перешла ко мне. Потом я подумал, что это из-за того, что Джулия сильно устает на работе, ведь у них сейчас такой напряженный период.
Но в последнее
Малышка плакала навзрыд. Я взял ее из колыбели и принялся укачивать. Привычно просунув палец под подгузник, я обнаружил, что там мокро. Я уложил кроху животиком кверху на пеленальный столик, и она заплакала еще громче – пока я не потряс ее любимой погремушкой и не сунул погремушку ей в ручку. Тогда Аманда замолчала, и я мог спокойно поменять ей подгузник.
– Я сама это сделаю, – сказала Джулия, входя в комнату.
– Ничего, все в порядке.
– Это из-за меня она проснулась, я и должна ее успокоить.
– В самом деле, дорогая, все в порядке.
Джулия положила ладонь мне на плечо и поцеловала меня в затылок.
– Прости, что я так распсиховалась. Я правда очень устала. Не знаю, что такое на меня нашло. Дай мне поухаживать за малышкой – я уже так давно ее не видела.
– Ладно, – сказал я и отступил в сторону. Джулия подошла и склонилась над ребенком.
– Привет, мой пупсик! – сказала она и пощекотала малышку под подбородком. – Ну, как тут поживает моя крохотуля? – От такого внимания Аманда выронила погремушку, а потом снова заплакала и принялась вертеться на пеленальном столике. Джулия не заметила, что малышка плачет из-за погремушки. И вместо того, чтобы вернуть ребенку игрушку, она начала шикать на малышку и попыталась натянуть на нее свежий подгузник. Но малышка брыкалась и крутилась на столике, поэтому надеть подгузник не получилось. – Аманда, прекрати!
Я сказал:
– Сейчас она успокоится. Подожди немного.
И это была чистая правда. Аманда совсем разошлась, и сменить ей подгузник в таком состоянии было крайне затруднительно. А брыкается она довольно сильно.
– Нет, она должна прекратить это. Прекрати!
Малышка закричала еще громче и попыталась вывернуться из рук Джулии. Одна из липких наклеек на подгузнике завернулась и слиплась, а потом и весь подгузник соскользнул на пол. Аманда перекатилась почти к самому краю стола. Джулия довольно грубо вернула ее на место. Девочка плакала и брыкалась изо всех сил.
– Проклятье, я сказала – прекрати! – крикнула Джулия и шлепнула малышку по ножке. Аманда от этого принялась кричать еще громче и брыкаться еще сильнее. – Аманда! Прекрати! Прекрати немедленно! – Джулия снова ее шлепнула. – Прекрати! Пре-кра-ти!
Несколько мгновений я ничего не делал. Я застыл в оцепенении. Я просто не знал, что делать. Ножки Аманды покраснели. Джулия продолжала ее бить.
– Дорогая… – сказал я, наклоняясь к ребенку. – Не надо…
Джулия взорвалась окончательно.