Ройхо Ваирский
Шрифт:
— В трынде, — хохотнул Кровавый, которого поддержали Седой и Топор.
— На!
Наемник выхватил стальной тридцатисантиметровый кинжал, и нанес им удар в живот брата. Но я уже был рядом, сделал шаг вперед, перехватил кисть Крама, выкрутил ему руку и выкрикнул:
— Прекратить! — Во дворе крепости воцарилась тишина, и уже спокойно, ровным тоном, кивнув на внешний крепостной донжон и, отпустив Наемника, я продолжил: — Значит так, господа капитаны. Еще раз кто-то кинется в драку, того я повешу. Клянусь! Идемте наверх, там свежий ветерок, он вас обдует, и мы поговорим без угроз и криков. Пошли.
Вскоре мы были наверху. Капитаны опять начали меряться пиписьками, а я, глядя на них и практически не слушая речи братьев, радовался хорошему дню, доброй весенней погоде, улыбался, смотрел на море и на приближающееся к бухте Тором войско Одноглазого. Мне хотелось спать, но я ждал того, что, возможно, капитаны все же договорятся,
Ночь прошла в суете и заботах.
Пиратские корабли были захвачены все до единого. И от такого успеха, будь на моем месте кто-то иной, человек попроще, он бы скакал на радостях, словно молодой козлик на свежей весенней травке, бухал и трофеи обеими руками загребал. Но мне было не до веселья. Все, что произошло, это только прелюдия перед основным действием. И тот факт, что удача по-прежнему со мной, совсем не отменял того, что пираты Седого ненадежны, а вскоре следовало ждать подхода Одноглазого, на сторону которого в случае прямого боестолкновения могли переметнуться многие рядовые моряки. Ну, а ко всему этому у меня имелось множество иных, так сказать, дополнительных, проблем, которые не были предусмотрены ранее. Какие непредвиденные проблемы? Разные, но чтобы было понятней, их можно перечислить.
Первая, само собой, северная ведьма, которая представилась как Отири дочь Каити. Ох, и мутная женщина! Давно такой не нюхал! С виду скромная девчушка-девятикласница из хорошей интеллигентной семьи, простая как медная монетка, не блестит и по цене невелика. Голос мягкий и убаюкивающий, в глазах снова наивность, а на губах добрая улыбка. Однако я понимал, что это маска, ибо ламия, по умолчанию, не человек, и каждая подобная мадам или мадмуазель (нужное подчеркнуть) с берегов Форкума является мощной боевой единицей. Это жрица, имеющая прямую связь со своей богиней, ведунья, колдунья, предсказательница, знахарка, магичка, дипломат, карающий судья, охотник на монстров и профессиональный убийца. Хм! Впечатляет? Однозначно, тем более что это лишь начало списка, так как талантам ламий нет числа. Они универсалы с доступом к родовой памяти своих прародительниц, и я про это знал очень хорошо. Поэтому то, что она мне говорила, я старался воспринимать критически, всю новую информацию делил надвое и хотя на вранье ее не поймал, у меня появилось твердое убеждение, что графу Ройхо пытаются запудрить мозги. Ну, а если сделать из всего сказанного Отири краткую выжимку, то выходило вот что.
Когда я внедрял в свое тело кмиты, то попал под взгляд богини Кама-Нио. Это правда, было такое, я входил в одно из Мертвых озер, а над ним стояла статуя божества. Все верно. Однако я не был в курсе того, что уже тогда сверхсущество из дольнего мира положило на такого гарного хлопца как молодой Уркварт Ройхо свой глаз, и пометило меня своим знаком. Кстати, про знак тоже верно, есть такой и про него я узнал еще в прошлом году от жреца Алая Грача. Пока все сходилось. А вот дальше, Остапа, как говорится (в моем случае вместо турецкого верноподданного гражданка враждебного остверам народа нанхасов Отири), понесло. Ламия стала мне рассказывать сказку, что, мол, сама Кама-Нио прислала ее ко мне, дабы помочь юному Уркварту стать великим воином. И хотя мне было лестно слышать такое объяснение, по-моему, ведьма что-то недоговаривала. Я слишком мелкая рыбешка для того, чтобы мной всерьез интересовалась такая фигура как богиня, и подобное случается только в древних легендах. Однако обвинять ламию в дезинформации я не торопился, а состроил морду кирпичом и изобразил равнодушие. При этом сделал свои выводы, согласно которым, богиня имеет на меня некоторые виды, сие возможно, а иначе бы она не отмечала меня своим знаком. Но Отири появилась не просто так, по доброте душевной и по воле своей Праматери. Наверняка, ламия преследует свои цели, а какие это надо разбираться, с чувством, с толком и с расстановкой. Так я решил. И обговорив с моей будущей наставницей, смотрительницей и охранницей самые важные на тот момент вопросы, я вернулся к текущим делам.
Снова я оказался среди людей, и отправился проверять захваченные корабли, а ламия стала объяснять моим магам, кем на самом деле являлся уничтоженный ею корабельный маг. Все в норме и все при деле. Но нарисовалась вторая проблема, а если конкретней, то учиненная людьми Седого бессмысленная кровавая вакханалия. И хотя я сам далеко не пушистый и ласковый котенок, зверства, которые творили перебежчики, выходили за все рамки дозволенного. Ладно, срубил противника в бою и добил. Пусть, в разведке взял пленного и по быстрому его распотрошил. Допустим, что в целях устрашения устроил несколько казней. Возможно, устроил террор в каком-то районе оккупированной страны. Все это было, есть и, скорее всего, будет в военной практике вне зависимости от технологического уровня воюющих людей, их национальной принадлежности и морально-этического
Кровь полилась рекой, а расчлененные тела сбрасывались в воду бухты Тором. После чего мимо захваченных каракк утренним отливом они уносились в открытое море. Картинка неприятная и, глядя на все происходящее, я окружил пиратов своими воинами, и приказал прекратить бессмысленные издевательства над пленными.
Капитаны Седого и он сам подчинились. Они уняли своих людей и оставшихся в живых пленных моряков казнили быстро и без мучений. Человека поставили на колени, срубили ему голову и все дела. И только нескольким офицерам и одному магу не повезло. Все они умерли в мучениях, причем к их смерти оказались причастны почти полторы сотни человек из новеньких, то есть тех, кто сменил флаг минувшей ночью.
Вот таким образом был решен второй проблемный вопрос, и уже утром, когда из крепости появился комендант Ирката тысячник (полковник) Хойсэ, наступил черед третьего. Капитаны собрались на совет, сошлись на «Морскую Императрицу», которая, несмотря на пробоину в палубе, все равно оставалась самым лучшим кораблем в эскадре, и затеяли спор за трофейные корабли. А если конкретней, то следующими по качеству после моего личного трофея были три галеры: «Княжна Мэри» капитана Мангуста, «Секач» капитана Крэ и «Оскаленный Волк» Бонзы-младшего. И каждый из бастардов старого Лютвира желал получить один из этих кораблей лично для себя. Пришлось их унять и объяснить, что дележка кораблей состоится только после того, как будет уничтожена армия Одноглазого, а до того момента все капитаны будут находиться в крепости Иркат. И снова мне не возразили, хотя обиду эти мстительные твари — ублюдки Эльвика, на меня затаили. Но и демоны с ними. К подлым ударам с их стороны я был готов, ибо при очень большом желании любую клятву можно обойти или просто наплевать на нее, и это понятно любому здравомыслящему человеку.
После совета началась работа. Формирование смешанных экипажей, которые выведут корабли в море. Подсчет добычи, надо сказать, не очень большой. Похороны погибших в ночь воинов, а это семь дружинников и сорок девять пиратов, и краткое знакомство с новыми капитанами, которые примкнули ко мне со своими экипажами. Ну, а затем появились оборотни-разведчики, которые доложили, что армия Одноглазого всего в двадцати километрах от берега, в сожженной находниками деревеньке. И следуя указаниям своего сюзерена, я приказал кораблям покинуть бухту, а ставших на время заложниками капитанов под присмотром дружинников отправил в Иркат.
В крепости все было относительно спокойно, и я, на краткое время, отрешившись от всех забот, было, задремал. Однако куда там. Вожаки пиратов вновь завели «старую песню о главном», то есть о том, кому и что причитается, и мне приходится их выслушивать. При этом я все больше злюсь и уже готов их растерзать. Но сделать это не тороплюсь и пока еще сдерживаюсь, поскольку нуждаюсь в них. И бросив очередной взгляд на раскрасневшихся спорщиков, которым отступить, не позволял престиж, я принял решение относительно дележки кораблей. Вот только оглашать его не торопился. Пусть они еще немного покипят, а потом узнают, кто и что получит. Ну, а пока я прикинул свои собственные силы и заодно окончательно определился в том, как поступлю в отношении пиратских командиров.
Итак, я в практически неприступной имперской твердыне, которую никто штурмовать не станет. Со мной сотня дружинников, десяток оборотней, жрица-ламия, все пиратские капитаны и шестнадцать корабельных чародеев. А помимо нас здесь гарнизон герцога: почти две сотни дружинников и пара средних магов. Корабли эскадры в трех милях от берега, и на них пятнадцать сотен пиратов, почти три тысячи гребцов, половина из которых уже освобождена, раскована и вооружена, семьсот моих воинов, два моих мага, Херри Миан и Эри Верек, и два старших офицера, Хайде и Богуч. В полях за крепостными стенами еще тридцать оборотней и партизаны Текки. И по хорошему, мы сами могли бы дать бой войску пиратов. Но зачем рисковать и терять людей, если в этом нет нужды? Правильно, незачем. Здесь и сейчас геройство ни к чему хорошему не приведет. И учитывая то, что у герцога Гая войск вдвое больше, чем у Одноглазого, которому некуда бежать, с ваирцами разберутся и без нас. Все просто.