Роза для навигатора
Шрифт:
— Блин, — с чувством выдохнула я. — А так хорошо начиналось!
— Третий ранг — не первый. Вам его хватит с головой. Я, к примеру, мог бы давно уже дойти до первого, как мой отец, но не делаю этого именно ради самостоятельности, которой уже не будет на первом ранге. Вас никто не просит делать именно телепатическую карьеру. Но контроль инфосферы неизбежен. В пространстве маресао, если пожелаете туда вернуться, вас ждёт ровно всё то же самое. Спросите у доктора Санпора, он объяснит, почему.
— А третий вариант? — поинтересовалась я чисто из вредности.
Я знала, каким будет третий вариант. И он мне заранее не нравился.
— Ментокоррекция на подавление телепатической составляющей паранормы, — ожидаемо ответил Типаэск. — Чего очень не хотелось бы делать… Операция необратима.
— Я подумаю, — сказала я.
— Думайте, — кивнул он мне. — Время у вас есть.
— Подождите, — остановила его я. — Скажите… Мне можно увидеться с мамой? С отцом?
Но, задавая вопрос, я уже знала ответ, считав его с эмо-фона Типаэска.
— Нет. Они оставили след в истории… Вы можете заказать хроносправку в отделе логистики… Вам не откажут.
— Они её делать будут тыщу лет, — недовольно буркнула я. — Но, может быть, вы что-то знаете?
— На Старой Терре любой школьник знает, — скупо улыбнулся Типаэск. — Ваша мама, Шаврова Тамара Яковлевна — микробиолог…
— На пенсии, — перебила я, — в Кисловодск из Питера уехала…
— Она вернётся в Петербург, будет работать и преподавать в Институте Общей Генетики имени Вавилова. Это, по сути, прообраз Института Экспериментальной Генетики и Биоинженерии человека. Не сама ваша мама, но её ученики и ученики учеников создадут в итоге первые генетические модификации паранорм телепатии и пирокинеза.
— Ого, — только и сказала я. — А отец?
— Ваш отец воспитает Николая Шаврова, врача-нейрохирурга Военной Академии, который однажды спасёт ребёнка с внутричерепной травмой. Ребёнок вырастет и много сделает для создания Союза Стран Северо-Восточного Региона. Переоценить значение Союза для Человечества невозможно: именно при нём развернулась деятельность проекта «Галактический ковчег», создание и активное внедрение «горячих» паранорм. Без СССВР Человечество в том его виде, в каком оно есть сейчас, просто не существовало бы. Возможно, не было бы и Федерации.
Мороз по коже. Эффект бабочки, получается так? Мне не вернуться в двадцать первый век уже никогда. Нарушать ход истории, да ещё в таких болезненных точках, нельзя ни в коем случае.
Ну, что ж. Я хотя бы знаю, что у мамы с папой всё хорошо… Очень жаль, что они будут считать меня погибшей. Корить себя за то, что оставили девочку одну. Что не сгорели вместе с дочерью — по официальной версии, от удара молнии. Боль.
Типаэск сочувственно коснулся моей руки. Он всё понимал. Сопереживал мне. Я чувствовала его поддержку как тёплый летний дождик. Под такой дождик легко подставить лицо, зажмуриться и говорить, что на щеках у тебя не слёзы…
— Вам надо учиться, Маршав, — сказал Типаэск. — Вам надо серьёзно учиться телепатическому общению. Паранорма прогрессирует, вскоре вы станете очень опасны для окружающих. Не доводите до греха!
— Хорошо, — пообещала я. — Не буду.
Мы попрощались. Типаэск расправил крылья и взлетел, я проводила его взглядом. Красивая раса, что говорить. Я видела воздушный балет в исполнении крылатых: закачаешься, какая это чувственная, зримая и потрясающая красота. Их города — произведения искусства. В ландшафтном дизайне планетарного масштаба они тоже очень сильны. И подраться не дураки, военно-промышленный комплекс там ого-го. И вообще.
Но если родился бескрылой рабочей особью…
Кто не уживается, уходит в другие пространства, подальше от своего. И не всегда удерживаются в границах закона, как не удержался в своё время Чивртик. Некоторым противопоказано рождаться на свет, я б сказала. Вот только кто будет решать, кому жить из новорождённых, а кому не жить? Соблазн большой. Особенно если владеешь знаниями и технологиями и/или паранормой, дающими власть над хронопереходами.
Конь на этом поле не валялся, поняла я. Отлавливать негодяев, предупреждать преступления, расхлёбывать последствия. Риски?
Бросьте, друзья, риски — моя работа!
* * *
Южное лето в ледниковый период — это минус ноль и мокрый снег, весёлая капель, бегущие вдоль дорожек ручьи, «горячие» цветы, расплавлявшие снег вокруг себя до чёрной, исходящей паром земли. Местные ходят чуть ли не в шортах, дети гоняют босиком по снегу. Мне — не жарко. Кев и Санпору тоже. Но и замёрзнуть насмерть нам не грозит. Тёплый, солнечный день, безветренно, воздух пронизан светом и целебными хвойными запахами.
— Красивая планета, — задумчиво сказал Санпор. — Всегда мечтал побывать когда-нибудь на Старой Терре. Мечты сбываются.
Кев промолчала. У неё от моей родной планеты остались не очень хорошие впечатления. Что при первом посещении, что сейчас.
Я решилась:
— Брас Типаэск позвал меня к ним на службу…
— Так это ведь хорошо! — воскликнул Санпор. — Альфа-Геспин принимает к себе только лучших.
— Не знаю, — уныло выговорила я. — Как-то это всё выглядит…
— Как? — живо заинтересовался док.
Ну. Нашла кому сказать! Он заразился от маресао их природным любопытством. Ничего удивительного, много лет правил им мозги как психотерапевт, попросту не осталось никаких шансов на что-то другое.
Я вздохнула. Надо ответить, причём ответить максимально честно и прямо. К чему увиливать? Но как подобрать слова, если я была сейчас как та собака Павлова: всё знает, но сказать ничего не может. Не укладывались мои человеческие чувства в строгие, логичные языковые схемы маресхова!
— Я словно предаю вас, переходя на службу в Федерацию, — сказала я наконец. — Вы столько сделали для меня, оба! Терпели меня. Сопли мне вытирали, а ты, Кев, вообще путёвку в профессию дала статусом через брак. И вот я вам ручкой помашу и свалю… не знаю. Мне кажется, это неправильно.