Роза и червь.
Шрифт:
О том, что происходит в Ллисе и вокруг, мы до сих пор ничего не знали. Мятежники отключили от интрасети все камеры наблюдения в своём объёме. Кроме того, оппозиционные хакеры непрерывно и всё новыми способами атаковали наши сервера, что затрудняло связь. Досаднее всего было то, что нападения исходили с нашей же территории. Среди нас вовсю работала пятая колонна, а для выявления изменников не хватало ни времени, ни людей.
Я одобрила действия Эстевес и вызвала Прасада — послушать, что происходит во внешнем мире. Полковник не сообщил ничего нового. Он много распространялся о какой-то кампании в Солнете в нашу поддержку, о беспорядках вокруг земного филиала, но это не показалось
И я направилась в тихую комнату, где Артур работал над проектом.
По сравнению со вчерашним днём в тихой комнате стало ещё теснее — почётное место в ней занял «Малыш». (Если кто-то из читателей забыл — упрощённая электронная модель человеческого мозга). Двухметровый призматический корпус из титана тихо гудел насосами охлаждения, индикаторы на контрольной панели извещали, что все аппаратные подсистемы в норме, а на мониторе интегральной оценки состояния желтел пустой кружок. Пустой кружок, а не обычный смайлик — радостный, печальный или какой-нибудь ещё. Это означало, что (грубо говоря) эмоциональное состояние «Малыша» не поддаётся переводу на язык обычных человеческих эмоций. Ситуация редкая. Почти чрезвычайная.
Как я уже говорила, «Малыш» — далеко не совершенная модель. И мы сделали его таким сознательно. Почему? Для неподготовленного читателя придётся сделать небольшой экскурс.
Как известно, существуют два основных типа компьютеров — тьюринги и нейросети. Тьюринги по заранее введённой программе преобразуют один поток цифр в другой поток цифр. Нейросети — к которым относится и наш мозг — не программируются, а обучаются, и воспринимают аналоговую информацию, а не цифровую. Считается, что только нейросети способны породить самосознание (хотя никто толком не знает, почему — да и что это вообще такое).
Искусственные нейросети, как правило, сильно не дотягивают до человеческого мозга по мощности интеллекта. Опять-таки, почему? Люди пытались создать нейросети человеческой мощности начиная с XXI века, но все эти попытки провалились. Причину провала учёные не очень любят афишировать. В популярной литературе обычно пишут, что «все мощные нейросети работали неустойчиво». Расшифровка этой фразы пугающе проста: все мощные нейросети кончали самоубийством. Оно происходило буквально через секунды после обретения ими самосознания. Это загадочное явление («мортидо-эффект») не удалось ни понять, ни устранить. Нейросети изощрённо обходили любые попытки встроить в них инстинкт самосохранения.
В конце концов именно мортидо-эффект заставил отказаться от попыток сымитировать человеческий мозг. В наше время наиболее умные машины — не более чем тьюринги: вся их деятельность сводится к невероятно быстрому счёту безо всякого осознания. Но люди продолжали создавать и нейросети, просто их интеллект стали искусственно ограничивать, чтобы не развилось самосознание, а вслед за ним мортидо-эффект. Ограничение проходило примерно по уровню способностей двухлетнего ребёнка. Одним из таких ИскИдов (искусственных идиотов — старая шутка) был и наш «Малыш».
Вернёмся в тихую комнату. Напомню, что я удивилась, увидев на мониторе «Малыша» пустой кружок вместо смайлика.
— Что это такое? — спросила я Артура.
— Оно самое, — муж выглядел довольным донельзя. — Как я показал «Малышу» инопланетный файл, так и началось.
— Что значит показал?
—
— Как сработало-то?
— «Малыш» выдал реакцию, да какую! Сначала стандартный сигнал распознавания паттерна, а потом… Пошёл лавинообразный процесс по всей нейросети. Ветвление связей, переформатирование, новые контуры… Я уж и файл убрал, а это всё продолжается! «Малыш» развивается, понимаешь? Усложняется! Эволюционирует! Видишь? — Артур показал на подключённый к «Малышу» монитор диагностики. — В «Малыше» сформировались две подсети и вовсю ведут диалог между собой!
Я не разделяла его восторга.
— Внутренний диалог? Да это же первый признак самосознания!
Артур развёл руками.
— Никакого мортидо! Уже сколько времени болтает сам с собой, а живёхонек! Может, мы первые в истории получили жизнеспособную нейросеть с самосознанием, а?
— Мне не нравится, что это вызвал инопланетный файл, — призналась я. — Ты сам-то не пробовал?
— Что?
— Посмотреть икс-файл через свой фильтр.
— То есть как? — растерялся Артур.
— Точно так же как «Малыш». Вещественную часть в зрительный канал, мнимую в слуховой, и подать на свой имплант. Разве тебе не интересно?
Муж с опаской покосился на «Малыша». К сожалению, смелость никогда не входила в число его достоинств.
— Думаю, это небезопасно. Если со мной начнётся то же самое… Переформатирование мозга… Как-то не хочется.
— Брось, Артур, — засмеялась я. — Биологические мозги не так-то легко перекроить картинками и звуками. Там у нас куча блоков и предохранителей, которых у «Малыша» нет. Давай сюда этот файл. Транслируй на мой имплант.
— Ты уверена? — Он всё ещё колебался.
— Абсолютно. Давай.
— Ну хорошо.
Я села в кресло, закрыла глаза, сосредоточилась. «Получен видеофайл от Артура Ллойда», сообщил даймон.
— Запускай видео, — приказала я. — Окно во всё поле зрения.
Трансляция началась.
В густой темноте хаотически замерцали блёклые, ничего не освещающие огоньки. В ушах ровно, успокаивающе зашумело (красный шум, определила я, с преобладанием низких частот). Только-то и всего? Чистый зрительный и слуховой шум? Но нет — мой слух быстро выделил ясный волнообразный ритм с переменной частотой. Это было похоже на примитивную музыку — будто кто-то пытался играть, колотя подушкой о подушку. Затем добавились отдельные ноты — неприятно визгливые, будто выкрики; они нарастали и резко обрывались, пропадали в шуме, ритм которого становился всё отчётливее. Казалось, что ноты-выкрики восстают против шума, но тот поглощает их и усиливается за их счёт — и это уже было нечто вроде сюжета. Становилось интересно, тем более что и видеоряд начал проявлять некую упорядоченность.