Роза и червь.
Шрифт:
— То что? — невинно спросил полковник.
— Он достаточно влиятельный человек, чтобы создать неприятности и вам, и вашему командиру. Генерал Беляев-Нижгородский, если не ошибаюсь? Давайте обойдёмся без скандала. Я спокойно заправлю машину и покину вас навсегда. Так будет лучше для всех, не правда ли?
Кандауров начал добродушно посмеиваться ещё на середине этой речи, а к концу уже почти хохотал.
— Ну вы даёте, — проговорил он сквозь смех. — Совсем новостями не интересуетесь? Ах, да, у вас в полёте сеть не работала… Так вот, нету больше вашего Гриффита. Арестован уже больше часа как. Влиятельный человек, да? Ну, наверное, сидит в отдельной камере для влиятельных.
— Откуда
— Да сведения-то общедоступные, — Кандауров кивнул на настольный нетвизор. — Мы же тут не в лесу живём — и «Сниффер» принимаем, и «Терра Ньюс»… Дело не в этом. — Он наклонился к Брендану и заговорил доверительно: — Вы же понимаете, мастер — наша матушка Русия особо дружит с Новой Москвой. И как-то мне совсем неохота оказаться пособником врагов НМ. Поэтому, мастер, слушайте сюда. Ваш рингер я задержу. — Кандауров значительно поднял палец. — На время, понятно? До окончания вашей неразберихи. Когда всё кончится, я первый извинюсь, машину верну и за беспокойство выставлю бочку чистого БК-16. Ну а до того… — Полковник выразительно развёл руками. — Гуляйте, мастер. Под арест сажать не буду, хотя имею полное право. Гуляйте, дышите воздухом…
Брендан встал.
— Тогда мне придётся решать вопрос с генералом Беляевым-Нижгородским, — всё ещё не сдавался он.
Кандауров поджал губы, помотал головой.
— Генерал вас и на порог не пустит. Да и потом, что же вы думаете — я по своей воле вас задерживаю? Генерал мне и дал указание. Так что не ходите, добром советую, ничего не добьётесь…
Брендан гневно хлопнул дверью.
— Пойдёте к этому генералу? — спросил Саид.
— А что я ему скажу? — вздохнул Брендан. Они шли по коридору, увешанному плакатами: «Воинская присяга», «Знаки отличия вооружённых сил Русии», «Уголок техники безопасности». — Наша организация вне закона, наше начальство арестовано. За нами никого нет. Мы — никто. Любая толстая свинья может взять и отобрать у нас рингер, и ничего мы свинье не сделаем… Придётся добираться по Волге — плыть риверботом, — заключил он.
— Тогда без меня, — сказала Миллер. Они уже вышли на воздух и остановились там, где расходились две дорожки: одна к воротам базы, другая на взлётную площадку. — Я обязана оставаться при машине. С этими groundies [11] , vent shlock, — добавила она три непонятных Саиду слова.
Они распрощались. Саид чувствовал сожаление: лучше бы с ним осталась маленькая лётчица. Она выглядела куда смелее и увереннее, чем вечно растерянный Брендан. Да и куда приятнее, хоть Саид и робел с ней заговорить… Часовой у шлагбаума выпустил Саида и Брендана. Было около трёх дня, жаркий ветер нёс навстречу мусор и пыль.
11
Наземниками (англ. XXV в., жарг., пренебр.) — Прим. автора.
Через ворота квадратной красно-белой башни Кремля мальчик и врач вошли в Нижгород.
Они шли по главной улице через богатые кварталы. Над неприветливыми заборами, сложенными из остатков старого города — кирпичей и бетонных блоков — высились кроны садов, островерхие крыши особняков, печные трубы. Таблички на воротах предупреждали о злых собаках. Мимо то и дело проезжал старый, видавший виды мобиль, а чаще велосипедист или рикша. На Брендана в его белом врачебном комбинезоне оглядывались прохожие — ясно, что космик, да ещё и чернокожий, здесь был редким гостем. Хорошо, подумал Саид, что врач хотя бы надел просторный комбинезон, а не этот срам в обтяжку… Ближе к центру застройка стала плотнее,
— Куда мы идём? — полюбопытствовал Саид.
— В порт, — ответил Брендан. — Купим билеты на ривербот до Кап-Яра. Но сначала надо поменять деньги.
Они вышли на центральную площадь — вытянутый четырёхугольник с каким-то памятником посредине. Кроме памятника, площадь украшали самые величественные здания в городе — православная церковь, дом офицеров и дворец генерала Беляева-Нижгородского, обнесённый трёхметровой каменной оградой с колючей проволокой. Вдоль другой стороны площади — по краю уступа, нависшего над нижней частью Кремля — тянулась длинная эспланада. Вид на нижний Кремль, Волгу и заволжскую равнину был бы захватывающим, если бы Саид не насмотрелся на всё это с ещё большей высоты. Они пересекли площадь и обошли дом офицеров. С противоположного фасада тот оказался увешан вывесками: бросились в глаза «Гостиница Офицерская», «Судоходное агентство», «Нотариус» и «Банк».
— Банк, — обрадованно сказал Брендан, — нам сюда… Чего ты?
Саид стоял на месте. С ним что-то случилось.
Била дрожь, как при ознобе, и он не мог двинуться.
«Я не могу двинуться!» — хотел он крикнуть… Но мышцы гортани тоже отказали… Он всё сильнее дрожал всем телом…
Что это такое?! Как страшно! Эй, Брендан, ты же врач, помоги!
Волна крупной дрожи пробежала по ногам… Мышцы ног непроизвольно, судорожно расслабились, колени подогнулись.
В полном, ясном сознании, внутренне вопя от ужаса, но не в силах даже застонать, Саид рухнул на тротуар.
АРЛЕКИН СОЗЕРЦАЕТ ПРЕКРАСНОЕ
Он видел перед собой Реальномирную Спираль во всём её сиянии посреди бесконечного белого пространства.
Спираль вращалась. Два золотых рукава раскручивались от центральной перемычки по часовой стрелке… Или больше двух? Или против часовой? Он не мог понять. Перед глазами всё плыло. Его мутило, голова не работала.
Он даже не сразу разглядел, что Спираль — пластмассовое украшение, подвешенное к белёному потолку… Он понял, что лежит в постели… голова забинтована… даймон не работает… Он вспомнил.
Садовник, чёрный цветок, безлюдный Рабат, контора Гафурова, налётчики Красной Шапочки. Теперь понятно. Его ранили, а садовник подобрал и привёз сюда. К Валериану в этот, как его… медиа… медито…
— Ой, — послышалось возле него. — Очнулся. — Над Арлекином склонилась молодая девушка с простенько-миловидным лицом, одетая как геймер — в глухое белое платье, волосы тщательно убраны под белый платок. Сиделка смотрела встревоженно и любопытно, будто впервые видела рядом с собой казуала… А может и правда впервые, уж очень наивный у неё был вид. — Лежите! Я сейчас.
Сиделка стремглав выбежала, и вскоре неторопливо вошёл Валериан в своём белом балахоне с бахромой, наполнив комнату приторным запахом благовоний.
— Очнулись, мой друг? — Гулкий баритон гейммастера мучительным колоколом отдавался в черепе Арлекина. — Слышите меня? Видите? — Валериан наклонился, почти коснувшись лица раненого кончиками длинных серебристых волос. Прозрачные глаза на мясистом лице смотрели изучающе-пристально. — Если да, кивните.
— Вижу. Слышу. И говорю, — пробормотал Арлекин. И видеть, и слышать, и говорить было как-то невыразимо противно.