Роза и лилия
Шрифт:
– Исаак, – прошептала она.
Его рука гладила ее бедра, живот и руки, потом спустилась ниже, скользнула по правой ягодице.
Жанна притянула его тело к себе, прижала и заключила в объятья. Она обнимала его с такой страстью, какой и не подозревала в себе. Она сжала руками его голову, и он, не ожидавший такого бурного порыва, обнял ее еще крепче.
– Что это? – спросила она, удивленная тем, что неведомая часть тела Исаака уперлась ей в живот.
– Это всего лишь я, – усмехнулся Исаак.
Ей уже приходилось видеть эту часть тела мужчины, когда братик
– О! – простонала она, задыхаясь и выгибаясь еще сильнее.
Исаак ласкал Жанну языком и руками, словно пробуя ее на вкус.
Его член, который она едва видела в темноте, был совсем близко от ее губ.
Жанна чувствовала, что близится развязка драмы. Она только не знала, какой она будет. Скоро она просто не выдержит того напряжения, которое ощущала в каждой клеточке своего тела.
Исаак раздел ее полностью, и она подставила губы плоти, дарившей ей это безумие. Она поняла, что отдает долг наслаждения, которым сама охвачена, но не смогла длить его столько, сколько бы ей хотелось. Развязка неумолимо приближалась, и Жанна словно лишалась разума. Ласкавший ее язык Исаака доводил ее до исступления. Она вытянула ноги и замерла.
Случившееся дальше было подобно удару грома. Жанна взвыла и сжала плоть Исаака. Мозг ее плавился, по телу прошли судороги. Исаак не желал умерить свой пыл. Жанна глухо вскрикнула и стиснула его плоть. Она извергла из себя семя. Жанна положила руку на бедро Исаака, чувствуя, что нечто похожее случилось и с ней.
Водовороты ночи успокоились, она превратилась в темное озеро, в котором отражались лишь звезды.
Жанну вдруг охватило неведомое ей прежде чувство освобождения. Исаак опустился на ее подушку. Она сжала его в объятьях и стала искать его губы. Как сможет она оторваться от них?
– Исаак?
Он покрыл ее лицо поцелуями.
– Исаак.
Мир вокруг, казалось, родился заново. На соседней колокольне зазвонили. Жанна очнулась от сна. Исаак встал, пошевелил кочергой угли и зажег свечу.
– Вставай, Жанна, одевайся и уходи, пока никто не видит.
Она поглядела на обнаженное тело любимого, изумившее ее белизной кожи, села на кровати и спросила:
– Но почему?
Он сделал шаг к ней и сказал с грустью:
– Не дело, чтобы тебя видели выходящей из комнаты еврея. Тебя станут поносить, бить или сделают еще чего похуже.
– Но почему?
– Ты что, и вправду не знаешь, что такое еврей? Ты не заметила, что даже в зале мы сидели отдельно от всех? Что комната у меня на отшибе? Меня тут терпят, но никто не позволит, чтобы христианка или, если угодно, христианский парнишка, провел ночь в комнате еврея.
Жанна слушала, не веря своим ушам.
– Можешь мне поверить. Я не вынесу, если с тобой обойдутся плохо. Ведь я ничего не смогу для тебя сделать. Мне и самому придется несладко.
Жанна заплакала:
– Но, Исаак… я не могу жить без тебя! Как мне тебя найти?
– А нужно ли меня искать?
– Да! – воскликнула Жанна.
– Для начала оденься.
Жанна встала с постели и принялась медленно натягивать одежду – штаны, рубаху, куртку, башмаки. Из рая она попала прямиком в ад.
– Я не должен был… – прошептал Исаак.
– Не должен чего? – спросила Жанна, приблизившись и положив руки ему на грудь.
Он принялся гладить ее волосы. Жанна прижала его к себе и обняла.
– Исаак, ты будто заново родил меня на свет. Теперь ты мне и мать и отец.
Он посмотрел на нее. Жанна не смогла разобрать, что таится в глубине его темных глаз. Вдруг из них брызнули слезы и потекли по щекам.
– Ты? – вскрикнула Жанна.
Он склонил голову.
– Я. Тебе этого никогда не понять, – пробормотал Исаак и отвернулся.
– Исаак…
– Уходи. Скорее.
Сквозь стекла в свинцовых переплетах начал пробиваться свет.
Исаак подал ей зеркальце. А она о нем и забыла. Ведь это Исаак заворожил ее. Он позволил ей увидеть себя самое. Исаак подтолкнул ее к двери. Стоя на пороге, он произнес:
– Мой отец живет в Париже. Спроси Исидора Штерна, улица Жюиври. Там ты получишь вести обо мне, если и вправду захочешь.
Холодный и промозглый рассвет полнился звуками, но сейчас это были не звуки небес, а песни во славу вселенской боли.
Жанна отвязала Донки. Ворота были открыты. За ними ее ждала целая жизнь.
6
Ночь в Сен-Жермен-Пре
Под непрерывным дождем она добралась до Нонан-ле-Пена и там наконец укрылась под навесом какого-то постоялого двора. Дороги покрылись рытвинами, небо почернело. Отчего это? Не оттого ли, что она отдалась Исааку? Или, напротив, из-за того, что она так страдала, покинув его?
Пробило полдень. Жанна доела свой хлеб с колбасой, вспоминая поджаристого каплуна, потом напилась из фонтана. Облака на время рассеялись, и ей удалось без приключений добраться до Мерлеро, где она собиралась остаться на ночь. Не спросив денег, ее пустили переночевать в сарай. Там уже устроились два бродяги, исподтишка бросавшие на нее взгляды. За всю ночь Жанне так и не удалось уснуть. На другой день все вокруг было залито солнцем. Из Сент-Гобюржа Жанна легко добралась до Эгля. На другой день она миновала Верней и Тильер. Отправившись в путь на рассвете, к полудню Жанна увидела Дре. День был базарный, но что было ей до капусты, свиней, птицы и золотых безделушек! Для нее во всем свете существовал один лишь Исаак. Она перешла по мосту через Эр и устроилась на ночлег на ближайшей ферме. Два дня пути от Дре до Сен-Жермена Жанну никто не беспокоил, если не считать трех калек, некоторое время настойчиво преследовавших ее. В конце концов это ей надоело, она остановилась и с вызовом взглянула на них. Три существа, в которых не осталось почти ничего человеческого, разглядывали ее своими крысиными глазками. Жанна уперла руки в бока. Один из преследователей шагнул вперед. Жанна сунула руку в карман и вытащила складной нож.