Роза и лилия
Шрифт:
Жанна отметила, что король запомнил ее имя.
– Бартелеми был доверенным человеком Агнессы, а значит, и моим. Жанна сначала завоевала ее дружбу, а потом и сердце. Выходит, Агнесса благословила этот союз.
Он посмотрел на Жанну с тем выражением, которое она раньше считала отсутствующим и сонным. Нет, подумала она теперь, за ним скрывается зоркость и постоянная настороженность.
Сотрапезники не спешили приступать к еде из серебряных тарелок.
– Я поменял поваров, – объявил король. – Что говорить, некоторые подозревают, будто Агнессу отравили. Я об этом ничего не знаю. Одно из двух:
Бартелеми и Жанна украдкой переглянулись. Карл погрузил ложку в суп.
– Жанна, вы сегодня не произнесли ни слова. Расскажите-ка нам, как добрались.
– Сир, я ехала в повозке, а потом на лодке. Я видела много лесов и мало людей на дорогах вашего прекрасного королевства. Около Сезанна на нас напали трое разбойников, которых прикончили мессир Бартелеми и его солдаты. По берегам Марны деревни встречаются редко, и многие из них брошены.
Управляющий с неодобрением посмотрел на Жанну.
Слуги поставили на стол жаренных на огне пулярок, начиненных гречкой и травами. Карл велел снова наполнить кубки всем, начиная с Жанны.
– Жанна слишком скромна, – сказал Бартелеми. – Я сам видел, как она храбро схватилась с разбойником и всадила ему нож в глаз еще до того, как его прикончил стрелок.
Король бросил на Жанну одобрительный взгляд и кивнул. Управляющий недовольно пождал губы.
– Вы совершенно правы, Жанна, – сказал король. – Караульная служба, которой я поручил следить за порядком на дорогах, похоже, спит без просыпа. Мне и другие об этом говорили. Ну а деревни, ясное дело, разорены за сто лет войны. Вы и сами из деревни, не так ли?
– Да, сир.
– Ну и что же нам делать?
Жанна оторопела: король просит у нее совета! Отец Эстрад наклонился, чтобы лучше слышать. Жанна все никак не могла решиться.
– Говорите свободно, Жанна, – сказал Карл VII, – сам король вам приказывает.
– Сеньоры, сир, по-моему, слишком жадны. Они обложили крестьян поборами, но не хотят защитить от врагов. Люди трудятся на земле, но сами вынуждены есть траву и коренья, так как весь урожай забирает сеньор. Все это во вред им самим, поскольку крестьяне бросают работу в полях. Десятина земли сейчас дешевле быка, а бык дешевле лемеха. Крестьяне уходят в города и, как я сама, принимаются торговать. Не всем выпадает случай встретить у своей лавчонки мадам Агнессу. Им приходится брать деньги в долг у толстосумов, и те снова закабаляют их, требуя невозможные проценты. Некоторые из богачей, банкиры, как их теперь называют, быстро становятся очень богатыми, гораздо богаче сеньоров. Я слышала, будто среди них найдутся такие, которые богаче и вас самого, ваше величество. Вот так и выходит, что в городах много людей и денег, а наши деревни пустеют.
Воцарилось молчание. Жанна была сама не своя от смущения: что это такое она осмелилась сказать? Да еще самому королю! Что его стража никуда не годна, а налоги разоряют народ? Отец Эстрад не сводил с Жанны глаз. Я все погубила, решила она.
– О каких это банкирах вы изволили говорить? – спросил король.
Жанна
– Мэтр Борболан в Аржантане и его окрестностях, господа Тулье и Буррэ в Туре. Мэтр Жак Кёр в Париже, Бурже и многих других городах.
При упоминании о Жаке Кёре лица Бартелеми, отца Эстрада и управляющего застыли. Снова повисло молчание. Жанна сказала себе, что поступила глупее некуда.
И тут сам король обернулся к ней со своим вечным видом озабоченной птицы и улыбнулся краем губ.
– Это правда. Жак Кёр богат, гораздо богаче меня. Полагаю, Анри Борболан скоро ему не уступит. Вы правы, Жанна. Все эти деньги в сундуках не вернут народ в деревни. Надо заставить этих новых богатеев вкладывать туда средства.
Король указал на Бартелеми костью пулярки:
– Мессир де Бовуа, Агнесса сослужила вам добрую службу, дав совет открыть ваше сердце Жанне Пэрриш.
Воспрявший духом Бартелеми горделиво улыбнулся.
– Ваша должность в Боте упраздняется, – продолжил король. – Поскольку вы вооружены добрым советом, но остались без места, я назначаю вас помощником коннетабля де Ришмона.
Коннетабль де Ришмон был самой важной персоной страны после короля: на нем лежали все дела Франции. Бартелеми едва смог вымолвить:
– Ваше величество безмерно добры.
– Вовсе нет, я просто дарую вам случай претворить в жизнь советы вашей будущей супруги.
Управляющий замком не мог скрыть изумления. Отец Эстрад прищурил глаза. Они были явно не готовы к таким королевским милостям.
– Жанна, – продолжил король, – не мудрствуя, указала на две важнейшие для королевства вещи. Во-первых, наши сеньоры набивают себе карманы, не желая послужить стране. Могу еще добавить, что, кроме всего прочего, они строят мне козни, не брезгуя подчас помощью иноземцев. Слава Богу, она об этом не знает. Во-вторых, все деньги, текущие в города, обогащают только банкиров. Жанна, пью за ваш ум.
– Вы смущаете меня, сир.
– Нет! – воскликнул король с живостью, которой никто от него не ожидал. – Имя Жанна и вправду приносит мне счастье! Не давайте смутить себя ни лести, ни брани, ни процветанию, ни бедам.
– Сколько вам лет, мадемуазель? – спросил священник.
– Пятнадцать с половиной, отец мой.
– И вы уже думаете о таких вещах?
– Именно в это время девушки начинают соображать, – сказал король. – А лучший университет – это улица. Она говорит не на латыни, а на языке здравого смысла.
– Сир, – сказал священник, – окажите мне честь, разрешив обвенчать молодых.
– На следующей неделе во дворце Турнель, – объявил решение король.
Подали свежие вишни и абрикосы, сваренные в меду. Карл подал одно из блюд Жанне. Та положила себе абрикос. Король склонился к ней и сказал вполголоса:
– А когда мы узнаем счастливую новость?
Жанна стала малиново-красной. Она умоляюще посмотрела на короля и едва слышно прошептала:
– Сир…
– Ваше лицо изменилось с тех пор, как мы виделись, уж я-то в этом понимаю. Женщина расцветает с первых недель беременности. Но вы не ответили. Пусть это будет наш с вами секрет.