Роза из клана коршуна

Чернявская Татьяна

"Наверное, - подумала Карина, - он всю свою смену перебирал их, как тот старейшина из папиного рассказа, что умер от голода, когда влез в Императорскую сокровищницу и принялся считать богатства".

В чуть менее причудливой позе дремал длинноволосый невурлок. Гроллин спал на боку, поглаживая одной рукой ножны, и блаженно улыбался. С такой улыбкой его лицо становилось если не привлекательным, то, во всяком случае, человечным и живым. Он напомнил девочке большого ребёнка: такими беспечными и счастливыми люди бывают только в детстве, когда страшнейшим наказанием может стать запрет гулять на улице, а худшей бедой - уроненный пирог. Каринка, как девушка воспитанная в лучших традициях, посчитала нужным умилиться такому зрелищу, но перенесла умиление на потом, потому что слабо представляла,

как его положено выражать. Местоположение второго невурлока выдавали какие-то неразборчивые стенания сверху и гроллинский сапог, сползший во сне с ноги кичливого верхолаза. Сапог лежал неподалёку от места, где спала сама девочка. Каринке стало не по себе от мысли, что обваренный после караула пристроился спать прямо над ней. Она даже подумала, что стоило бы поскандалить по этому поводу, но не нашла весомых аргументов, запрещающих невурлокам спать на деревьях возле людей. Тем более гроллин так громко мучился от кошмара, что его стоило пожалеть, а не ругать. Лица обваренного девочка не видела, хотя могла представить, как оно сейчас искаженно.

"Стоило бы разбудить его. Не хорошо, когда снятся кошмары".

Но невурлок спал слишком высоко, и разбудить его можно было, только швырнув наугад чем-нибудь тяжёлым, например его же сапогом. Девочка решила, что это будет совсем не благородно с её стороны так будить собственного охранника. Правду, запустить тем же сапогом захотелось в Владомира, потому что он нагло храпел, закутавшись один в три покрывала, потому что оставил без присмотра лагерь и просто так. Командир, казалось, спал крепче всех, и его не смущало даже близкое соседство со слабо тлеющим кострищем.

Юная Корсач не имела привычки по долгу нежится в постели. Она осторожно вылезла из-под одеяла, поправила гроллинский сапог, подбросила в затухающий костёр оставшиеся ветки, заботливо накрыла командиру голову курткой (вдруг обгорит от костра) и, подобрав подол (кого стесняться, если все спят!), побрела в лес.

По негласным правилам, ей стоило оповестить охранников об отлучке и спросить изволения отправиться без сопровождения. Девочка подумала, что будет не так уж просто объяснить гроллинам, привыкшим к тяготам походной жизни, что благородным дамам просто жизненно важно регулярно купаться, проветривать весь набор нижних платьев и мыть волосы, чтоб в них эту благородную даму можно было опознать. Никто бы из них этих ухищрений, когда можно просто ополоснуть лицо и руки, не понял. Тем более что будить длинноволосого невурлока было жалко, обваренного - страшно, подгорного человека - бесполезно, а Владомира - противно. Поэтому девочка решила быстро навести марафет и вернуться в лагерь ещё до того, как все проснуться.

Первым зашевелился длинноволосый, он долго сладко потягивался до хруста в суставах, зевал и уговаривал себя проснуться. Потом неохотно встал, отодвинул от огня не опознаваемое в ворохе пледов тело и лениво запустил в собрата крупной шишкой. В ответ получил вторым сапогом в голову. Обваренный прибывал в дурном настроении, но пререкаться не стал, быстро сполз с дерева, обулся, подхватил лук и отправился вместе со вторым невурлоком на поиски еды, о которой во вчерашней спешке, разумеется, все забыли. Тропка, уводившая гроллинов на охоту, лишь в одном месте открывала дорожку Каринки, потом же резко сворачивала на север.

То, что глухое озерцо должно быть неподалёку, Каринка запомнила ещё с прошлой ночи. Пожалуй, это было единственное, что она хорошо разглядела во время бега. Тогда вода лишь призывно блеснула монеткой, где-то между стволов и быстро скрылась. В утреннем же сиянии озеро было во истину великолепным. Тёмная лазурь его спокойной глади, щедро усыпанная россыпью золотистых солнечных искр, дышала лёгким ароматом лесных трав и свежей хвои. Идеально ровные абрисы обрамлялись узкой полоской тёплого песка, то гордо вздымающегося на пригорок, то покорно сползающего к самой воде отмелью. Изящные ивы полоскали свои усыпанные жемчугом росы косы, низко склонившись к самой водной глади. Их тени ветви подрагивали, создавали удобные для купания пологи.

Для Каринки, не видевшей в своей жизни ничего, кроме гор и раскалённой пустыни, этот уголок показался кусочком рая, затерявшемся

в ужасных дебрях. Девочка какое-то время стояла как зачарованная, не веря собственному счастью. Она слишком растерялась и не могла быстро сообразить, что ей нужно делать и в какой последовательности. Наконец, Карина взяла себя в руки. Задачей первостепенной необходимости было сейчас распутать волосы. Задача была важная и почти неисполнимая, потому что излишне замысловатая причёска ещё в начале поездки грозила остаться с девочкой, не завязывавшей ничего мудрёнее косы, до глубокой старости, пока ослабевшие волосы сами не распадутся. После сражения с троллями, ночной погоней и ночёвкой на земле, волосы значительно обогатились всевозможным гербарием, сбились набок и непонятным образом сплющились в виде кривобокой башенки, утыканной ветками. Вытаскивание из этого безобразия всех лент и шпилек особых улучшений в облик не добавило, причёска даже не опала, чего уж там говорить о распутывании. Гора всевозможных заколок напомнила Каринке арсенал для войска маленьких сказочных человечков.

Почувствовав себя гораздо свободнее, девочка подбежала к берегу и раскинула руки навстречу ветру. Ветра не было, но его легко можно было вообразить себе, как Каринка и поступила. Она слабо представляла, каким образом вся эта синяя хламида, именуемая платьем, должна сниматься, и даже не могла поручиться, что их горничная понимала механизм его одевания и могла ещё раз это повторить. Думать об этом не хотелось, но приходилось. Наверное, сначала нужно отстегнуть обрывки мантии, потом умудриться снять верхнее платье и выпутаться из подкладки, потом.... Да, уж задача предстояла не из лёгких.

– Не бывает таких задач, которые невозможно было бы решить!
– обратилась к платью Карина с любимой фразой отца, упершись руками в бока и для важности топнув ногой.

Земля крупными комами полетела из под исцарапанных туфель, и девочка не успела даже вскрикнуть, как кубарем рухнула в воду. На счастье, воды было достаточно много, чтоб девочка не свернула шею, и достаточно мало, чтоб не захлебнулась от неожиданного купания. Убрав от лица руки, Карина слегка отдышалась и осторожно открыла один глаз: её обволокло чёрное скользкое неизвестно-что, обездвиживающее руки и опасно подбирающееся к горлу. Открыв второй глаз, девочка попыталась справиться с всплывшими ряской подъюбниками или подняться. Было страшно неудобно, ей пришлось сперва встать на колени и проползти по дну подальше от скользких камней, и лишь потом боязливо выпрямиться и вытряхнуть из изрешеченных этими же камнями панталон, забившийся песок. Тут же ненавистное платье, изрядно потяжелевшее от набранной воды, противно облепило ноги.

– Ну, - попыталась поднять себе настроение Каринка, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не видел её полёта, - зато и платье снимать не нужно!

Осень уже успела приласкать землю своими туманными дланями и остудить щедрыми поцелуями воду. Поэтому девочка озябла быстрее, чем успела нарадоваться такому обилию влаги для неё одной. Тяжело передвигая посиневшими ногами, Карина двинулась вдоль берега в поисках подходящего пологого склона, чтоб она смогла вылезти и слегка просохнуть. Только берег как назло перед ней вздыбливался и словно специально поднимался глиняными боковинами, предлагая в плату за освобождение искупаться в грязи, чего только ополоснувшейся девочке совсем не хотелось. Когда в трёх шагах оказался долгожданный песок, сил у Каринки почти не осталось. Она едва не ползла, хватаясь замёрзшими руками за кривые коренья близ растущих деревьев. Те злобно рвались навстречу, царапали нежную кожу непривыкшей к работе девушки, норовили зацепить.

– Я сейчас же вылажу!
– крикнула разозлившаяся от затянувшегося купания девочка непонятному пучеглазому существу с пупырчатой кожей, что выпрыгнуло из-за большого листа с самым воинственным видом.

Зверь совсем не испугался, казалось, он даже был удивлён, что в такой глуши к нему обращается человек. Удивлённая морда скользкого создания лишь добавила Карине решительности. Девочка хмыкнула в ответ, посильнее ухватилась за корягу и, вспоминая, как Владомир воровал яблоки, уперлась ногой в камень, чтоб подтянуться к выступу. Она очень надеялась, что сил хватит.