Роза из клана коршуна
Шрифт:
– Взыграет сталь с кровью родной в объятьях девы молодой и камней тварь к ногам обрушит, ход мироздания нарушит, - прочитала свой перевод Каринка, как вдруг карету тряхнуло сильнее обычного - ночник вместе с подставкой вывалился в окно.
На этом все попытки что-либо читать были прерваны. Девочка боялась попросить свечей у суровых сопровождающих, а другого ночника у неё не было. Поэтому Каринка коротала время тем, что прислонившись к боковине кареты, жадно ловила во тьме и духоте крохи звуков и ароматов, долетавших извне. Гроллины говорили мало, даже почти не спорили на развилке, хотя их мнения совершенно не совпадали. Девочка могла слышать от них лишь лязганье доспехов, неразборчивый шёпот и
Когда быстро стемнело, пошёл дождь. Ещё совсем робкий и тихий, легонько пляшущий по веткам и шуршащий по крыше он привёл Каринку в небывалый восторг. Как жительница пустынных земель, она безусловно любила дождь и умела ценить воду, просто впервые смогла увидеть и почувствовать его так близко. Нет сомнений, что этот день тут же получил у Карины неплохой шанс стать легендарным днём, который она так хотела вспоминать в новой жизни, поскольку остальные дни путешествия мало вдохновляли на мемуары.
Неожиданно дверца кареты распахнулась и внутрь один за другим влезли оба "огромллина". Девочка испуганно отскочила и забилась в дальний угол, умудрившись поместиться в узкую щель между книгами и свёртками платьев и подтянуть к себе обе коленки вместе со всем ворохом подъюбников. Железные охранники как-то странно переглянулись и заняли место на противоположном сидении. Вид их был таким внушительным, что у Каринки мимо воли началась икота. Дверь захлопнулась и между штор просунулась лохматая голова подгорного человека. От дождя его усы намокли и смешно свисали трепещущими змейками. Карина попыталась зажать себе рот, чтоб не икать, но от этого звук получился ещё более громким. Гроллин сурово глянул на охраняемую:
– Мне всё равно, какая ты там шишка, сиди тихо!
Шторы снова запахнулись. Каринке стало стыдно за своё поведение. Она попыталась занять более достойную позу и придать своему икающему лицу благородное выражение. Совсем некстати вспомнились прощальные слова матушки.
"Интересно, - подумала девочка, - что она имела в виду, когда говорила умереть достойно. Это значит убить себя или попытаться убить их. Если первое, то это будет уж очень нелепо делать при посторонних. Если второе, то, как мне их выколупать из доспехов, у меня же только ножик для чистки фруктов, а он не годится даже для охоты на крыс. Может, матушка что-то напутала..."
В тот вечер каменные тролли, сладко потягиваясь, выбрели из своего лежбища в дурном состоянии духа. Тому было множество причин: приближалась осень, суставы скрипели и ныли в ожидании долгого зимнего сна; пустой желудок требовательным рёвом встряхивал их каменные брюхи; пустые головы гудели от несмолкающих назиданий их толстой, как небольшая гора, мамаши. Да и самого их существования хватало для плохого настроения. Кому, скажите на милость, понравиться быть каменным троллем? Ведь жизнь у них не лёгкая, когда сам такой тяжёлый, когда на девять месяцев впадаешь в спячку, а остальные три мучаешься от постоянного голода, потому что при нынешней экологии накормить такую тушу практически невозможно, когда с каждым годом твоего брата становится всё меньше, а люди уже не верят в твоё существование даже как сказочного персонажа.
Только тролли, что вышли в этот день на дорогу, даже не подозревали о таких сложностях жизни. Они были недовольны тем, что приходилось так долго сидеть в засаде. Братья совсем недавно выросли и в первый раз пошли на самостоятельную охоту, потому и не подозревали, что их толстые каменные туши никак не могут укрыться за одной молоденькой осинкой.
Если не заметить двух каменных гигантов и было сложно, то объехать их или просто вернуться назад не представлялось возможным вообще. Кони не чуяли опасности и безбоязненно трусили по старой заросшей дороге, которой пользовались так редко, что большинство картографов просто забыли её отметить. Когда-то тут вовсю орудовала банда старого Тримма, поэтому дорога и перестала пользоваться успехом, несмотря на то, что была короче и ровнее. Когда купцы и путники иссякли, бандиты с дороги исчезли сами собой, однако путь так и не ожил. Теперь же его единственным путешественникам грозила опасность куда большая, чем группа отчаявшихся крестьян с самодельными луками.
– Никому не двигаться, - вполголоса проговорил подгорный человек, - тролли плохо видят. Главное не шевелится. У меня есть порошок огнецвета.
Каринка помнила из домоводства, что корни огнецвета подкладывают нерадивые торговцы в бочки с протухшим мясом, чтоб отбивать запах, и даже могла с первого раза различить все шесть разновидностей этого цветка, но понятия не имела, как он поможет от троллей. О троллях она вообще мало, что знала, кроме досужих слухов, будто те раньше пожирали людей и делали из их костей гребни. "Огромллины", наверное, знали больше, потому что даже сквозь броню было заметно, как они напряглись.
Самый нетерпеливый из братьев-троллей не выдержал и прыгнул на дорогу, перебив оглоблю так, что вмиг осознавшие свою неправоту лошади бешено припустили по дороге, а карета резко затормозила, зарывшись козлами в размякшую от дождя землю. Карина сама не поняла, что произошло, её просто резко оторвало от сидения и швырнула прямо на ближайшего "огромллина". Девочка ударилась лицом о его нагрудные латы, но не вскрикнула. Из разбитой губы потекла кровь, (матушка бы немедленно упала в обморок, либо закатила истерику) а Каринка, помня наказ подгорного человека, не стала даже дёргаться. "Огромллин", в которого она попала, осторожно положил девочке на голову свою тяжёлую руку, чтоб успокоить и на всякий случай придержать, если охраняемая решит бежать. Но Каринка даже не думала о побеге, она была слишком послушной.
Тролль склонился над добычей и победно зарычал, его брат вылез следом, но не был так уверен в улове. Человеческий запах размывался дождём и благовониями, что пролились из спрятанных в груде приданного амфор. Гробовая тишина повисла над нехоженой дорогой. Каринка распластавшись лежала на "огромлинне", его близнец из последних сил придерживал на вытянутых руках слетевший сундук, подгорный человек балансировал на одной ноге в попытке дотянуться до ящика с поклажей гроллинов. Тролль принюхивался. Его большие каменные ноздри сначала раздувались кузнечными мехами, потом зычно хлопали, обдавая вжавшегося в сидение Владомира клубом зеленоватого пара. Молодой офицер терпел перед своим лицом троллью морду сколько мог, но, не выдержав такого напряжения, вскочил и с криком бросился под карету.
Тролль зарычал на весь лес и одним взмахом каменной лапы отшвырнул карету. Старая, несчастная повозка такого полёта не выдержала. Щепки вперемешку с приданным брызнули во все стороны. Каринка успела заметить в дыру пятак затянутого тучами неба до того, как её вместе со злосчастным сундуком отбросило к ногам тролля. Не ожидавший такой удачи каменный брат глупо хмыкнул и сгрёб в охапку Владомира и растерявшуюся девочку, ухватившись огромной лапищей за бесконечный ворох юбок. Карина вскрикнула и вцепилась покрепче в ткань, чтоб та не оборвалась под весом. Она заметила, что второй тролль, копошась в развалинах кареты, вытащил из под обломков обоих "огромлинов" и, как мешки с песком, закинул их через плечо. Братья радостно отправились домой с первой добычей.