Роза Марена
Шрифт:
Она повернула к сине-бел ому кругу. Внутри киоска под вывеской сидел мужчина среднего возраста с редеющими волосами и в очках с роговой оправой. Он читал газету. Она сделала несколько шагов, затем остановилась. С чем она собирается обратиться к нему? Что скажет? Что бросила мужа? Что сбежала из дому, захватив с собой только сумочку и его кредитную карточку, что у нее нет одежды, кроме той, что сейчас на ней?
«А почему бы и нет? — вставила реплику миссис Практичность-Благоразумие, и
полное отсутствие сострадания в ее голосе потрясло Рози, как хлесткая пощечина. — —
Если у тебя хватило духу бросить
Она не знала, так это или нет, но понимала, что сообщить совершенно незнакомому человеку о главном событии жизни в четыре часа утра, или вернее, ночи, будет нелегко. «И вообще, скорее всего, он пошлет меня подальше. Скорее всего, его задача — помогать людям, потерявшим билеты, или делать объявления по громкоговорителю о заблудившихся детях».
Тем не менее ноги продолжали нести к будке помощи путешественникам, и она поняла, что действительно намерена рассказать обо всем незнакомому мужчине с редеющими волосами и в очках с роговой оправой, — собирается сделать это по самой простой причине: другого выбора у нее нет. В ближайшее время ей, наверное, очень часто придется рассказывать незнакомым людям о том, что бросила мужа, что прожила в туманном оцепенении за запертой дверью четырнадцать лет, что не обладает никакими профессиональными навыками или умениями, что ей нужна помощь, что вынуждена полагаться на доброту незнакомцев.
«Но я же в этом не виновата, правда?» — подумала она и удивилась, потрясенная собственным спокойствием.
Рози приблизилась к киоску и положила руку на прилавок. С надеждой и страхом посмотрела на склоненную голову мужчины в роговых очках, посмотрела на его коричневатую веснушчатую кожу, проглядывавшую сквозь редеющие волосы, уложенные на черепе аккуратными тонкими рядами. Она ожидала, что он поднимет голову и обратит внимание на нее, однако он увлекся чтением газеты на иностранном языке, который показался ей не то греческим, не то русским. Он осторожно перевернул страницу и сосредоточился над фотографией двух футболистов, борющихся за мяч.
— Простите, — произнесла она тонким голосом, и человек, оторвавшись от газеты, поднял голову.
«Пожалуйста, пусть у него будут добрые глаза, — взмолилась она неожиданно. —
Даже если он не в силах мне помочь, пусть у него будут добрые глаза… и пусть он увидит меня, меня, настоящего человека, который стоит перед ним и которому не за что держаться, кроме тонкого ремня сумочки «Кмарт».
И увидела, что у него действительно добрые глаза. Близорукие и плавающие за толстыми линзами очков… но добрые.
— Простите, но не могли бы вы помочь мне? — спросила она.
Доброволец общества «Помощь путешественникам» представился. Его звали Питер Слоуик, и он выслушал рассказ Рози в сосредоточенном молчании.
Она рассказала столько, сколько сочла нужным, внутренне придя к выводу, что вряд ли сможет рассчитывать на доброту незнакомцев, если утаит правду о себе из гордости или стыда. Единственной важной вещью, о которой промолчала — потому что не знала, какими словами это выразить, — было ее ощущение полной безоружности, абсолютной неподготовленности к встрече с внешним миром. До последних восемнадцати часов она не представляла, насколько незнаком ей мир, о котором получала информацию из телевизионных программ или ежедневных газет, купленных мужем по дороге с работы домой.
— Как я понимаю, вы покинули дом совершенно неожиданно, — сказал мистер Слоуик, — но в пути, пока ехал автобус, у вас не возникало мыслей о том, чем вы будете заниматься или куда вам следует обратиться после того, как вы доберетесь сюда? Никаких идей?
— Я думала, что смогу найти женскую гостиницу или что-нибудь в этом роде, — ответила она. — Есть здесь что-нибудь подобное?
— Да, мне известны по крайней мере три таких заведения, однако даже в самом дешевом плата за постой настолько высока, что ваши денежные запасы истощатся максимум через неделю. Это отели большей частью для состоятельных дам — женщин, которые приехали провести недельку в городе, где много роскошных магазинов, или же остановились здесь, чтобы навестить родственников, которые не могут разместить их у себя.
— Ах вот как, — произнесла она. — Может, попробовать женскую организацию YWCA?
Мистер Слоуик покачал головой:
— Последнее общежитие YWCA закрылось еще в девяностом году. У них возникли проблемы из-за того, что общежития оказались переполнены людьми с умственными расстройствами и наркоманами.
Она ощутила приближение паники, затем заставила себя вспомнить о людях, спящих на полу вокзала и крепко сжимающих в руках полиэтиленовые пакеты с жалким набором имущества. «В крайнем случае я смогу присоединиться к ним», — подумала она.
— Может, у вас имеются какие-нибудь предложения?
Он задержал на ней взгляд на несколько секунд, постукивая кончиком шариковой ручки по нижней губе, — ничем не примечательный мужчина с обыкновенной внешностью, который, тем не менее, увидел ее и поговорил с ней, а не послал ко всем чертям. «И еще он не попросил меня подойти поближе, чтобы он смог поговорить со мной начистоту», — добавила она мысленно.
Слоуик, казалось, принял решение. Он расстегнул пиджак (среднего качества полиэстеровый пиджак, который видел и лучшие времена), покопался во внутреннем нагрудном кармане и извлек на свет визитную карточку. На той стороне, где под логотипом организации «Помощь путешественникам» было указано его имя, он аккуратными печатными буквами вывел адрес. Затем перевернул карточку и поставил роспись на чистой стороне; необычно крупные буквы показались ей смешными. Его подпись, едва вместившаяся на чистой стороне визитной карточки, напомнила ей урок истории в старшей школке, на котором учитель объяснил, почему Джон Хэнкок написал свое имя под Декларацией независимости увеличенными буквами. «Чтобы король Джордж смог прочитать его без очков», — такую фразу приписывает история Джону Хэнкоку.
— Вы можете разобрать адрес? — осведомился он, протягивая карточку.
— Да, — сказала она. — Дарэм-авеню, двести пятьдесят один.
— Отлично. Положите ее к себе в сумочку и постарайтесь не потерять. Кто-нибудь попросит вас показать ее, когда вы попадете на место. Оно называется «Дочери и сестры» и представляет собой прибежище для много перенесших женщин. В своем роде уникальное заведение. Если ваш рассказ соответствует истине, то вам как раз там и место.
— Как долго мне будет позволено оставаться там?