Роза-паучиха
Шрифт:
Но эксперты уже обратили внимание на тот факт, что под украшениями всегда скрывалась одна и та же исходная форма - простой октаэдр с шестью длинными прямоугольными боковыми гранями. Инвесторы приложили немало стараний, чтобы скрыть это, и потому сейчас имела хождение теория, будто эти корабли были куплены, найдены или украдены у более развитой расы. По крайней мере, Инвесторы с их причудливым отношением к науке и технике, действительно казались неспособными построить их самостоятельно.
Энсин возобновил контакт. Его мигательные перепонки казались белее обычного. Он держал на руке крылатую рептилию с длинным шипастым гребнем
– - Это талисман нашего командира. Его зовут Нюх-на-Прибыль. Мы все его обожаем. Расставание с ним причиняет нам боль. Нам необходимо было выбрать между возможностью ударить в грязь лицом в этом деле или лишиться его компании.
Инвестор игрался с существом, которое обхватило его толстые пальцы своими крохотными чешуйчатыми ручонками.
– - Он ... миленький, - сказала она, припомнив полузабытое слово из своего детства и произнеся его с гримасой отвращения.
– Но я не собираюсь продавать свою находку за какую-то плотоядную ящерку.
– - Подумайте о нас!
– взмолился Инвестор.
– Мы обрекаем нашего маленького Нюха на чужую берлогу, кишащую бактериями и гигантскими паразитами. ... Но с этим ничего не поделать. Таково наше предложение. Вы берете наш талисман на семьсот плюс-минус пять Ваших дней. Мы вернемся сюда на обратном пути из Вашей системы. Тогда Вы и решите, оставить его себе или сохранить свою драгоценность. Вы должны пообещать, что до этого Вы не продадите никому этот бриллиант и не сообщите о его существовании.
– - Вы хотите сказать, что оставляете вашего любимца в качестве задатка в нашей сделке?
Инвестор затянул глаза перепонкой и полуприкрыл бугристые веки. Это было признаком сильного огорчения.
– - Он - заложник Вашей жестокой нерешительности, Лидия Мартинес. Откровенно говоря, мы сомневаемся, что в этой системе можно найти что-либо, способное доставить Вам большее удовлетворение, чем наш талисман. Разве что какой-нибудь новый способ самоубийства.
Роза-Паучиха была удивлена. Она еще ни разу не видела, чтобы Инвесторы из-за чего-нибудь так переживали. Обычно они демонстрировали несколько отстраненное отношение к жизни, лишь иногда проявляя в своем поведении нечто похожее на чувство юмора.
Это ей понравилось. Она уже давно перешагнула тот рубеж, когда обычные товары Инвесторов могли соблазнить ее. По сути, она продавала свой бриллиант за состояние ума. Не за эмоции - она подавляла их, - а за более бледное и чистое чувство - заинтересованность. Ей хотелось чего-нибудь интересного, чтобы было, чем заняться кроме мертвых камней и пространства. А это казалось заманчивым.
– - Ладно, - сказала она.
– Я согласна. Семьсот плюс-минус пять дней. И я храню молчание.
Она улыбнулась. Она уже пять лет как не разговаривала с другими людьми, и вовсе не собиралась начинать теперь.
– - Хорошенько заботьтесь о нашем маленьком Нюхе-на-Прибыль, - сказал полуумоляюще, полуугрожающе Инвестор, подчеркивая эти нюансы так, чтобы ее компьютер непременно их уловил.
– Он нам все равно будет нужен, даже если из-за какой-нибудь коррозии духа Вы не захотите оставить его себе. Это редкое и дорогое существо. Мы пришлем Вам инструкции по уходу и кормлению. Приготовьтесь к получению данных.
Они выстрелили капсулу с существом в туго натянутую поликарбоновую нить ее паучьего жилища. Паутина крепко держалась на рамке из восьми спиц благодаря центробежной силе, вызванной
Трудолюбивые крюконогие роботы быстро сбежали по поликарбоновым волокнам и ухватили капсулу с талисманом своими магнитными щупальцами. Роза-Паучиха сама управляла роботом-бригадиром, видя все его камерами, ощущая все его захватами. Роботы деловито затащили грузовое суденышко в воздушный шлюз и, вытащив его содержимое, отправили обратно на корабль Инвесторов, прицепив к нему ракету-прилипалу. После того, как маленькая ракета вернулась, а корабль Инвесторов ушел, роботы разошлись по своим каплевидным гаражам и заперлись в ожидании, когда паутина снова затрепещет под грузом.
Роза-Паучиха отсоединилась и открыла воздушный шлюз. Талисман влетел в комнату. Рядом с Инвестором-энсином он казался крошечным. Но инвесторы громадны. Ей талисман был по колено и весил, похоже, фунтов двадцать. Музыкально, с присвистом дыша незнакомым воздухом, он облетел комнату рыская и ныряя.
Громко треща крыльями, от стены оттолкнулся и полетел таракан. Талисман шлепнулся на пол с воплем ужаса и лежал там, смешно ощупывая свои тонкие ручки и ножки в поисках повреждений. Он полуприкрыл свои шершавые веки. "Глаза, как у Инвестора-малыша," - подумала вдруг Роза-Паучиха, хотя никогда не видела инвесторских детей, и сомневалась, что кто-либо из людей видел их вообще. Она смутно припомнила что-то, слышанное давным-давно, - что-то о домашних животных и маленьких детях, их больших головах и больших глазах, их мягкости, их зависимости. Она припомнила, какой смешной и нелепой казалась ей мысль, что доверчивость "собаки" или, скажем, "кошки" могла соперничать с чистотой, экономичностью и эффективностью таракана.
Талисман Инвестора уже пришел в себя и теперь сидел на корточках на ковре из морских водорослей, что-то бормоча про себя. На лице этого миниатюрного дракона блуждала хитрая улыбка. Глаза смотрели настороженно. У него были огромные зрачки. Роза-Паучиха подумала, что свет для него слишком тусклый. Фонари на кораблях Инвесторов были похожи на ослепительные синие электродуговые лампы, заливающие все ультрафиолетом.
– - Придется найти тебе новое имя, - сказала Роза-Паучиха.
– Я не говорю по-инвесторски, поэтому не смогу пользоваться тем именем, которое они тебе дали.
Талисман дружелюбно уставился на нее. Он приподнял маленькие полупрозрачные "ушки" над крохотными отверстиями. У настоящих Инвесторов таких "ушей" не было, и ее просто очаровало это еще одно отклонение от нормы. На самом деле, если не считать крыльев, он выглядел ну совсем, как малюсенький Инвестор. От такого сходства бросало в дрожь.
– - Я буду звать тебя "Пушистиком", - сказала она.
На нем не было ни одной волосинки. Это была шутка, которую могла оценить она одна. Собственно, она и шутила-то с собой одной.