Роза песков
Шрифт:
Поездка выдалась неудачной. Хотя, с какой стороны смотреть. С деловой точки зрения, все прошло просто прекрасно, но вот на обратном пути вымотать себя не получилось – за эти дни крестьянские возки разъездили дорогу и, вернувшись после обеда домой, ридган чувствовал себя так, будто для собственного развлечения совершил легкую конную прогулку.
Жена не вышла его встречать.
Леон специально топтался некоторое время в холле, ожидая появления на ступеньках лестницы изящной фигурки тщательно маскируя привезенный подарок. Но нет,
С отвратительным настроением он отправился в комнату, где его уже ждал столь полюбившийся и удобный горячий душ и свежая одежда. Но даже здесь, в собственной комнате, все напоминало о жене.
Одевшись, он с каким-то отвращением посмотрел на стол, накрытый лакеем. Один прибор - значит, Нариз не собирается к нему присоединиться.
Леон сцепил зубы и сел за стол – он ридган и он мужчина, он не может показывать свои слабости в присутствии прислуги. Вяло расковыряв все, что лежало в тарелках, он велел:
– - Перк, убери со стола. И прикажи принести в комнату короб, который остался в холле. Только аккуратнее – там стекло.
Этот подарок он выбирал долго и тщательно. По-хорошему, на эти деньги можно было купить еще десяток породистых коров, но Леон, задавив в себе рачительного хозяина, решил все же попробовать наладить отношения с женой. Пропади пропадом все деньги мира, но эта девчонка была ему гораздо важнее!
Короб он открывал сам, аккуратно и бережно – потрясающее по своей красоте изделие стеклодувов Мархарата, стоило столько, что доверить вазу слугам он просто не рискнул.
Прихватив хрупкое изделие за горлышко, он лично смахнул с него опилки, лично же протер тряпкой, которую ему подал Перк, и, резко вдохнув-выдохнув, отправился в комнату жены. На секунду мелькнула мысль, что, наверное, с таким настроением преступник, ожидающий помилования, всходит на плаху...
– - Добрый вечер, Нариз.
Голос жены был холоден и отстранен:
– - Добрый вечер, ридган Ронхард.
Нариз сидела за рабочим столом и вежливо встала при приближении мужа. Леон поставил мерцающий изумрудными оттенками и тонкой позолотой сосуд прямо перед ней, и очень стараясь голосом не выдать волнения, сказал:
– - Посмотри, Нариз. Надеюсь, тебе понравится мой подарок. Я специально попросил фаранду Нергу помочь мне с выбором – она славится своим безукоризненным вкусом.
Лицо жены странно исказилось при этих словах, дрогнули ноздри, как будто она пыталась сдержать гнев, и странным, каким-то сдавленным, шипящим, голосом она ответила:
– - Можете поблагодарить от моего имени фаранду Нергу.
Леон чувствовал, что что-то идет не так. Да даже не чувствовал – видел. Накатила паника и желание спрятаться от этой красивой и чужой девушки, готовой прямо здесь произнести приговор. Страх, что сейчас она скажет «Вы мне противны», был так силен, что на лбу Леона выступила испарина. Он никогда не был трусом, но этого откровенно
Медленно и почтительно, стараясь не делать резких движений, не дать повода жене навсегда выгнать его из своей спальни, он поклонился и произнес:
– - Спокойной ночи, Нариз. Я не буду тебе больше докучать.
Ее движение было почти неуловимо, Леон даже не заметил, как она схватила вазу. И только жалобное «дзи-и-и-инь» привело его в чувства.
– - Ты..! Подарки от своей девки..! Убирайся отсюда! Я тебя ненавижу! Слышишь?! Ненавижу! – на глазах Нариз закипали злые слезы…
«Сволочь! Сволочь! Сволочь! Он уже даже не скрывается! Это он свою подстилку попросил мне подарок выбрать! Скотина!».
Обалдевший Леон смотрел, как жена стучит кулачком по столу и проклинает его любовницу – фаранду Нергу. Почтенную фаранду пятидесяти четырех лет отроду, счастливую жену его арендатора фаранда Нерга, мать четверых детей и любящую бабушку шести внуков…
Первой мыслью было – попытаться объяснить ей, что никакой любовницы у него нет. Второй – сделать что угодно, лишь бы она перестала плакать. Третья, инстинктивная, была самой верной…
Дав жене поистерить еще несколько минут, он дождался, когда она захлебнулась слезами и бессильно упала в кресло. Хрустя осколками, обогнул письменный стол и, подхватив хрупкое тело на руки, отнес через всю комнату и усадил к себе на колени, устроившись в кресле у камина.
Он ничего не говорил, не пытался объясниться, даже не защищался, когда она начала молотить его по плечам, он просто держал ее на руках и не давал уйти.
Время шло, рыдания стихали, становились жалобными и задумчивыми. Нариз начала ощущать всю нелепость ситуации. Она рыдает от ревности и злости на своего мужа на коленях у этого самого мужа. Пожалуй, что-то тут было не так…
Эмоции, которые испытывал Леон, сложно поддавались определению. Тут была и вспышка нежности к глупой девчонке, и яркая досада на себя самого, что он не сумел, не смог объяснить ей, какое место она заняла в его жизни, а также безумная, кружащая голову, толика сладостного предвкушения…
Дождавшись, пока всхлипывания стихли совсем, Леон, не обращая внимания на резкие попытки вырваться из объятий, тихо-тихо заговорил на ухо:
– - Я благодарен богам за то, что ты стала моей женой.
Резкая попытка вырваться…
– - Ты лучшее, что могло случиться в моей жизни.
Повторная попытка вырваться, но уже несколько более вялая…
– - Послушай меня, послушай внимательно. Я клянусь тебе здоровьем наших будущих детей, что с момента нашей помолвки в моей жизни не было ни одной женщины.
– - Каких детей? – Нариз подняла к нему зареванное, покрытое красными пятнами лицо и, как-то раздраженно фыркнув, добавила: -- Нет у нас никаких детей! Откуда бы им взяться!
– - Вот сейчас я тебе и объясню, откуда берутся дети…