Роза в цвету
Шрифт:
– Можешь на минутку оторваться от своего приятного занятия и заштопать мне старую перчатку? – спросил он, подходя к столу, заваленному лентами, кружевами и цветной бумагой.
– Конечно, дядюшка, с удовольствием.
Лицо девушки будто бы озарилось солнечным светом; она протянула обе руки, чтобы взять у дяди поношенную перчатку для верховой езды, и в голосе ее звучала искренняя готовность, придающая особую ценность даже самой скромной услуге.
– Смотрю, моя щедрая дарительница вся в трудах. Я могу тебе чем-то помочь? – спросил дядюшка, разглядывая стол.
– Нет, спасибо, вот
– Тем, кто мне безразличен, я попросту ничего не дарю. Не вижу в этом смысла, особенно в Рождество, когда в каждое дело нужно вкладывать душу. Если все эти «пустячки» для любезных друзей, у тебя их очень много.
– Я раньше считала их друзьями, но многие ими не являются, в том-то и проблема, сэр.
– Расскажи подробнее, душа моя, и брось ты эту старую перчатку, – сказал дядя Алек, присаживаясь рядом с выражением искренней заинтересованности.
Но Роза не выпустила перчатку и с нажимом произнесла:
– Нет-нет, мне за работой проще! Я просто не представляю, как смотреть тебе в глаза и одновременно рассказывать, какая я дурная и мнительная, – добавила она, не отрываясь от работы.
– Ладно, готов выслушать признания в любых проступках, даже буду рад, ибо в последнее время часто вижу, что глаза у моей девочки затуманены, а в голосе звучат тревожные нотки. Что, Роза, у чаши, которая обещала быть такой сладкой, оказался горький привкус?
– Да, дядюшка. Я пыталась горечи не замечать, но она там есть, и мне это не по душе. Стыдно признаваться, но лучше уж это сделать, потому что ты обязательно покажешь мне, как вернуть прежнюю сладость, или заверишь, что горечь мне только на пользу, – как заверял, когда я изучала медицину.
Она примолкла, а иголка так и мелькала. А потом, в пароксизме девичьего горя и обиды, Роза излила дядюшке все, что у нее накопилось.
– Дядя, половине из тех, кто проявляет ко мне исключительную доброту, я совершенно безразлична, им интересно лишь то, что я могу им дать, и меня это печалит, потому что раньше признание доставляло мне особую радость и гордость. Ах, если бы у меня не было ни гроша за душой! Я сразу бы поняла, кто мне настоящий друг.
– Бедняжка! Выяснила наконец, что не все то золото, что блестит; пришла пора расстаться с иллюзиями, – пробормотал доктор себе под нос, а вслух добавил, сострадательно улыбнувшись: – То есть милые подарки тебя больше не радуют и Рождество для тебя испорчено?
– Ну, это не относится к тем, в ком я не усомнюсь никогда! Мастерить для них подарки мне даже милее, чем раньше, потому что в каждый стежок я вкладываю всю душу, потому что знаю, что, пусть это и скромные дары, они будут дороги тебе, бабушке Биби, тете Джесси, Фиби и мальчикам.
Роза открыла ящик, где грудой лежали симпатичные подарки, которые она с любовным тщанием смастерила собственными руками; девушка нежно их поглаживала, пока говорила, ласкала завязанную морским узлом синюю ленту на пухлом пакете – с улыбкой, свидетельствовавшей о том, что этот подарок предназначен тому, кому
– А вот эти, – продолжила она, открывая другой ящик и подбрасывая его аляповатое содержимое в воздух с выражением одновременно и презрения, и печали, – эти я купила лишь потому, что так положено. Этим людям важно одно: богатый дар, а вовсе не даритель, которого они втайне еще и упрекнут, если дар покажется недостаточно щедрым. Как можно получать от такого удовольствие, дядя?
– Никак, вот только боюсь, душа моя, к некоторым из своих знакомых ты несправедлива. Будет обидно, если завистливость и эгоизм меньшинства отравят твою веру во всех остальных. Ты уверена, что всем этим девушкам ты безразлична? – спросил он, вчитываясь в некоторые имена на разбросанных подарках.
– Боюсь, что да. Видишь ли, вчера вечером у Ариадны я случайно услышала один разговор – всего несколько слов, но очень для меня обидных, ибо собеседницы обсуждали, что я им подарю, и все рассчитывали на что-то ценное. «Она богата, ей положено проявлять щедрость», – сказала одна из них. «Я несколько недель вокруг нее увивалась, надеюсь, она этого не забудет», – добавила другая. «Я очень на нее обижусь, если она не подарит мне пару своих перчаток – у нее их куча, а я недавно будто бы между делом их примерила, чтобы показать, что они мне впору, и сделать ей намек», – добавила третья. Намек я, как ты видишь, поняла. – Роза открыла премилый футлярчик, в котором лежало несколько пар ее лучших перчаток – количество пуговок на них насытило бы самую алчную душу.
– Безделушек и блестящей бумаги горы, вот только почти никакой любви в эту груду не вложено, так? – Дядя Алек не сдержал улыбки при виде пренебрежительного жеста, которым Роза оттолкнула футляр.
– Ни грана – и так почти со всеми. Я купила им то, чего они хотели, а в отплату жду уважения и доверия, которые для них ничего не стоят. Я знаю, это неправильно, но мне мучительно думать, что расположение и дружелюбие, которые так грели мне душу, были лживыми и корыстными. Сама я так не обращаюсь с людьми.
– В этом я не сомневаюсь. Учись принимать жизнь такой, какая она есть, моя душа, и отделять зерна от плевел – зерен там много, нужно лишь знать, где искать. Это все твои беды?
– Нет, дядя, это лишь малая их часть. Я быстро оправлюсь от разочарования в этих девушках и научусь, как ты советуешь, принимать их такими, как есть, но дело в том, что, обманувшись в них, я начинаю с подозрением относиться и к другим, а это очень мучительно. Если нельзя доверять людям, уж лучше я буду жить одна и получать от этого удовольствие. Как я ненавижу все эти интриги, заговоры и ухищрения!
В голосе зазвучала ярость, Роза дернула нитку, она порвалась, – похоже, сожаления уступили место гневу.
– Сдается мне, тебя язвит еще какой-то шип. Давай-ка вытащим его, а потом я поцелую место укола, как целовал твои пальчики, которые ты сейчас так немилосердно колешь, после того, как вытаскивал оттуда занозу, – предложил доктор, которому хотелось как можно скорее избавить любимую пациентку от страданий.
Роза рассмеялась, но щеки заалели ярче прежнего, и она ответила с очаровательной смесью девичьей застенчивости и природной искренности: