Роза в ее руке

Астафьева Александра

Кто ее разберет.

— Дата последней менструации? — не отрываясь от записей, неустанно продолжала интересоваться Лия.

Я приоткрыла рот, чтобы ответить и тут же захлопнула его.

Этого просто не могло быть. Я всегда предохранялась. Сначала Флойд заставлял меня, затем мы поменялись ролями: продолжала пить таблетки в тайне от него. Иметь детей от такого человека не входило в список моих планов. Не тогда, когда он принуждал меня. И не тогда, когда его поступкам по отношению ко мне не было логического объяснения.

Боже!

Закрыв лицо руками, я перенеслась в момент, произошедший

до того, как меня вышвырнули из незнакомого автомобиля.

— Вивьен?

Мое тело затрясло от волнения и догадок. Я с ужасом взглянула на Лию.

— Месячные были давно? — на ее прекрасном лице не было ни капли удивления.

По обыкновению я махнула головой.

— Когда появились тошнота, рвота? Сколько раз на день?

Все сходилось, только я могла быть круглой дурой и не догадываться о легком недуге, переменчивом настроении, которые преследовали меня уже несколько дней.

В прошлый раз все было совершенно по-другому. Наряду с различными ощущениями присутствовали желание и радость от осознания себя матерью в недалеком будущем. Но последнему не суждено было случиться. А сейчас, выходит, судьба давала мне второй шанс?

Даже не собиралась мысленно благодарить ее за это. Что вообще происходило в этом сумасшедшем мире? Это не могло быть правдой, а всего лишь кошмарным сном, откуда Флойд активно махал рукой и презрительно улыбался.

Закусив нижнюю губу, я сдерживалась, чтобы не заплакать. Молчание между мной и доктором длилось еще несколько минут, пока Лия не закончила помечать информацию о состоянии моего здоровья в файле своего компьютера.

— Тебе необходимо пройти в смежный кабинет и переодеться для осмотра, — скомандовала она недрогнувшим голосом, указывая на дверь по соседству.

Несмотря на всю серьезность и доброжелательность, она целиком и полностью была сосредоточена на своей работе. Осмотр не казался вечностью, а аккуратность была ее главным пунктиком, когда, находясь в кресле, я не переставала ощущать себя огромным сгустком накопившейся боли.

Я бы не удивилась, если бы Бьорн, узнав о моем положении, сразу же вышвырнул на улицу, как надоедливого пса. Он ни в чем не виноват и не заслуживает такой… Какой все меня считают.

— Срок шесть-семь недель, — прозвучало из уст врача словно приговором.

Ситуация была намного сложнее и так не кстати. Желание иронично рассмеяться и горько заплакать от воспоминаний о прошлой жизни рвало наизнанку душу. Судьба, просто-напросто, поставила во всем этом свою знаковую запятую, предлагая поменять мою жалкую реальность на что-то более ответственное и зрелое.

Что будет теперь? Очередное испытание? Без крыши над головой, не имея ничего за душой…

Единственное, что принадлежало мне по праву — это собственная надежда и оставленный за собой выбор.

Мы не выбираем время и место рождения детей. Их души сами выбирают нас задолго до того, как появиться на свет. Пусть и не в моих силах было поменять прошлое, зато сама жизнь уверенно предоставляла возможность изменить свое будущее.

***

Его волосы были взъерошены, веки прикрыты под тяжестью сна, губы расслаблены, и чувствовалось едва ощутимое ровное дыхание. Лежа на животе, ничем не прикрытый Флойд, походил на божество. В меру накаченное

мужское тело соблазняло, манило, ослепляло мой разум. Рядом с ним я была беззащитной и покорной, боязливой и, в то же время, уверенной в своей сексуальной силе женщиной. Он делал со мной нечто неподдающееся нормальному объяснению. Никогда еще не была в таком положении: бояться и одновременно испытывать влечение к человеку, который постоянно утверждал, что спас меня. И как вышло — для себя, а не для кого-то другого.

Даже сейчас я знала, что если не покину его постель, то получу наказание. Нельзя было оставаться, но мне хотелось. Боялась, но желала чувствовать его рядом. Тепло к теплу, кожа к коже. Испытывать похоть и наслаждение. Ощущать его жестокость и милосердие. Быть униженной и оскорбленной, а затем ждать следующего дня, когда он будет раскаиваться и просить прощение. Во всем этом был Флойд — мужчина-загадка.

Прошло полгода с той ночи, как я явилась к нему собственной персоной. Почти каждый день мы проводили вместе, поддаваясь сексуальному искушению, утоляя его голод.

По ночам я говорила себе: «Уходи, убегай, здесь ничего хорошего тебя не ждет». Однако с полным замиранием сердца продолжала ждать темноты, чтобы прийти к нему, как продажной девке, и получить новую порцию удовольствия. Что стало с той девочкой, которой я была?… И где она была сейчас?

Флойд раскрепощал, делал все, чтобы я всегда была готова для него. И мне нравилось это. Моей скованности пришел конец, когда узнала, что не только постель могла представляться удобством для подобного случая. Примерочная одного из частных магазинов его друга, вип-ложа театра, лифт, автостоянка и даже уборная ресторана. Зажмурив глаза и сгорая от стыда, вспоминала, как на прошлой неделе мы дарили друг другу удовольствие, где только вздумается.

Он брал. Я отдавала и получала взамен фейерверк ощущений в моменты минутной слабости. Но также хотела другого. Более возвышенного и не переставала надеяться, что такой человек как Флойд, мог возыметь подобное в ответ.

Он редко говорил нежные слова и прочую, по его мнению, чушь. Заботливое обо мне отношение для него было проще выразить подарком, очередной безделушкой или вещью, что доверху забивали гардеробную моей комнаты. Любви не существовало, как выразился он однажды. Она обходила его стороной. Понятия не имела, почему он так решил. Флойд вырос на глазах у дяди, возможно, в свое время ему не хватало родительской опеки. Ничего не знала о его прошлом. Что касалось меня, мои жалкие попытки наделить и проявить хоть каплю тепла для него всегда терпели крах.

Флойд не был тем, кто приходил по ночам.

Он ждал, и появлялась я.

До того момента.

После принятия расслабляющего душа, я собралась спать, но у ночи были другие планы.

Дверь комнаты широко распахнулась, с грохотом стукнувшись об стену ручкой. Ни разу я не видела столь разъяренного Флойда. Ни разу не наблюдала тот неопрятный вид, с которым он вошел. Легко было догадаться, что он пьян, а, возможно и хуже, — под дрянью, которой злоупотреблял в редкие минуты слабости. В его руке болталась полупустая бутылка виски, галстук свисал набекрень, движения теряли координацию, лицо искажала зловещая улыбка.