Роза в ее руке

Астафьева Александра

Усевшись вальяжно как король, Грег не переставал ухмыляться, я впервые чувствовал себя дерьмом на подошве его ботинка. Месть и закипающая ярость бурлила во мне, вызывая с трудом сдерживаемые и забытые порывы гнева. Но я старательно их подавлял.

А это слово «отец»… Уолтер был его отцом, не моим, не тем, кто всю жизнь заставлял чувствовать себя лузером, как это делал сейчас Грег. Мне захотелось вдруг от всего отказаться, прямо сейчас оставить все, как было, и начать сначала свою жизнь. Доказать в первую очередь

себе, что я не был тем, каким представляли меня Грег и остальные окружающие.

Но для начала должна была восторжествовать хоть какая-то справедливость.

— Ты назвал его отцом, я не ослышался, — таки выдавил из себя и решил последовать его примеру — усесться в предложенное кресло, продолжить разговор по братским душам.

— Потому как Уолтер и есть мой настоящий отец.

Грег все еще самодовольно выдавливал улыбку, заставляя сжимать мои пальцы рук в кулаки.

— Ты этим гордишься? — задал я вопрос.

Он вздохнул и задумался на мгновение. Меня всегда бесила его медлительность. Он редко, когда рубил с плеча. Всегда продумывал каждый шаг, каждое слово. Как показало время, не напрасно.

— Я всегда любил Уолтера.

— Не ври.

— Нисколько.

— А мать?

Он сощурил на мне свой противный взгляд, пытаясь уловить мою заинтересованность.

— В отличие от тебя и твоего отца, я никогда не считал ее шлюхой.

— И в этом виноват был Уолтер. Все считали ее таковой, не без его помощи.

— Я любил свою мать, а вот ты — нет.

— Ты ничего не знаешь об этом.

— Хватит, Флойд, это же очевидно, — спокойствия и уверенности в себе у него было не отнять. — Когда ты последний раз был на ее могиле?

С*ченыш. Знал, на что давить, но понятия не имел, как сломать.

— Я не был там с момента похорон, и тебе известно по какой причине.

— Причин не должно быть никаких, Флойд. Ты сам себе их придумал. Хочешь вылезть сухим из воды, обвиняя во всех смертных грехах своего отца?

— Он и твоим был когда-то. До конца считал тебя своим настоящим сыном. Проклятым любимчиком. А оно, вон, как оказалось. Качественный плевок Уолтера в его могилу.

Грег не нашел, что мне ответить.

— Что молчишь? — спросил я его.

— Да, я ведь и сам удивлен, что мы родные братья лишь по матери. Но если быть откровенным, меня это мало волнует. Компания моя, а ты гол как сокол. Наконец-то теперь я имею право дать тебе пинка под зад, как думаешь?

— Попробуй. После того, как сдохнешь.

Наши глаза встретились, и еще долго сверлили насквозь друг друга.

Я никогда никого не боялся, а уж Грега тем более. Убрать его мне не составило бы труда, но пришлось бы помозговать, чтобы сделать все чисто. Но что потом? Управление висело на волоске, смог бы я вернуть компанию или хотя бы не потерять свое законное в ней место?

Галстук

давил на горло, и я ослабил его узел.

Всякий раз ловил себя на мысли, как достали эти смокинги, костюмы. С самого детства был приучен таскать их на себе.

Тем временем Грег встал с места и двинулся к тому самому шкафчику, чтобы достать два бокала и стеклянный графин, наполненный жидкостью со знакомым привкусом.

— Что же мы ведем себя как не родные, — начал он, наливая алкоголь в стаканы. Я сглотнул и представил, как виски приятно стекает вниз по горлу, немного обжигая желудок. — Держи, расслабься.

Он протянул мне бокал и после того, как я взял, отпил из своего. Заманчивое предложение. Но моя порция угощения тут же оказалась стоять на столике, который разделял нас с Грегом, а также отдалял от меня вредную привычку.

— Никогда бы не хотел быть тебе родным.

Грег приподнял бровь в удивлении.

— Теоретически ты им не являешься. И можешь не тешить себя иллюзиями о наследстве, которое оставил Уолтер.

Он говорил о счете в банке. Старик хитро припрятал несколько деньжат для своего отпрыска и меня. Но был еще один человек, имя которого упоминалось в прощальном письме.

***

Вивьен.

— И девка твоя тоже ничего не получит. — Он сделал глоток. — И вообще, жива ли она? Принесла компании лишь одни хлопоты и сплетни, пока ты чинил со своими дружками разврат и беззаконье. Уолтера это и подкосило. Царствие ему небесное.

Грег глотнул виски еще разок, а затем закатил глаза к потолку в мольбе за дядюшку. Не сказал бы, что подобное обращение выглядело естественной скорбью по отцу.

Идиот победно улыбнулся, играя на натянутых моих нервах.

— Ты и твоя шлюшка не получите ни цента. Она сбежала, как только наши дела компании оказались в заднице. Помнишь, о чем я тебе говорил? Скрылась и теперь ее не найти. Уолтер, как добрый человек, оставил и ей завещание. С чего бы это? Оборванка. Если она не обнаружится в течение нескольких дней, я заберу эти деньги, как прямой наследник по завещанию. Тем более, — он добавил тоном, от которого у меня занемели конечности. — Она должна мне за свое бегство.

Какого, спрашивалось, х*ра?!

— Что смотришь на меня, выпучив глаза?

Грег бесил своей недосказанностью.

— Действительно, откуда тебе помнить об этом? С твоими-то частыми провалами в памяти. Сама явилась и молила о помощи. Я дал ей денег и поддельные документы лишь бы она свалила ко всем чертям. Что, собственно, и произошло. Не окажись я рядом, в тот день ты почти сдох, обдолбанный и валяющийся на полу в доме без сознания.

Я представил, как убиваю его, размазываю по стенке эту самодовольную рожу, бью ногами, а он плюется кровью.