Розеттский ключ
Шрифт:
Вы даже не представляете, насколько легче проникнуть в военный лагерь с тыла, ведь там на периферии скапливаются владельцы фургонов, маркитанты, пристроившиеся к походу попутчики и всякие нерадивые солдаты, которые обычно не стремятся к участию в военных действиях. Я оставил моих спутников в густых кустах возле прохладного ручья, а сам отправился в лагерь, старательно изображая ученого, обо всем составившего собственное мнение, но не достигшего никаких успехов.
— Я привез сообщение для Гаспара Монжа от его ученых коллег из Каира, — сообщил я часовому.
— Он помогает в госпитале, — сказал он. — Можете зайти к нему, если не боитесь.
Неужели у них уже так много раненых? Небо на востоке немного посветлело, когда я нашел госпитальные палатки, сгрудившиеся в обширный парусиновый круг. Монж спал на походной койке, вид у него был явно нездоровый, поход Наполеона прибавил этому пожилому ученому и искателю приключений много седых волос. Несмотря на пребывание в южных солнечных краях, он выглядел бледным и похудевшим, болезненно истощенным. Я помедлил, не решаясь разбудить его.
Вокруг тихо стонали солдаты, концы параллельных рядов их плотно уложенных тел терялись во мраке. Похоже, мы нанесли им чертовски большие потери. Нагнувшись, я пригляделся к одному из судорожно подергивающихся бедолаг и ужаснулся увиденному. Лицо его покрывали пустулы, а когда я откинул простыню, то увидел зловещую опухоль в паховой области.
Чума.
От страха меня прошиб пот, и я резко отступил назад. До нас доходили слухи, что случаи чумы во французской армии участились, но их подтверждение навеяло жуткие исторические воспоминания. Болезни по пятам следовали за любыми армиями, а чума, с одной стороны всячески содействуя осажденным, зачастую поражала и их самих. Что, если она перекинется за стены города?
С другой стороны, эта болезнь ставила Наполеона в очень ограниченные временные рамки. Он должен добиться победы до того, как чума уничтожит его армию. Неудивительно, что он так стремительно атаковал.
— Итан, это вы?
Я обернулся. Взъерошенный и истощенный, Монж приподнялся на кровати и, прищурившись, смотрел на меня. И вновь его лицо чем-то напомнило мне физиономию мудрой старой собаки.
— Да, Гаспар, я снова пришел спросить у вас совета.
Он улыбнулся.
— Сначала мы подумали, что вы погибли, потом предположили, что вы, шальной электрик, умудрились пробраться в крепость Акры, а теперь вы явились сюда собственной персоной по моему призыву. Возможно, вы действительно наделены изумительными способностями. По крайней мере, вы самый загадочный человек в любой армии, никогда не известно, на чьей стороне вы будете сражаться.
— На сей раз, Гаспар, я прекрасно себя чувствовал в этом городе.
— Что за бред! С деспотичным пашой, безрассудным англичанином и завистливым французским роялистом? Я не верю вам. Бросьте дурачиться, я же знаю, что вы человек благоразумный.
— Фелипо говорил, что зависть съедала скорее Бонапарта, а не его.
— Фелипо, как, впрочем, и все защитники крепости, выбрал исторически неоправданную позицию. Наша революция выводит человека из тьмы веков суеверий и тирании. Рационализм неизбежно восторжествует над предрассудками. Наша армия сулит всем свободу.
— Наряду с гильотиной, массовыми убийствами и чумой.
Он печально взглянул на меня, огорченный моей непримиримостью, потом уголки его рта дрогнули. В итоге он рассмеялся.
— Какими же мы стали философами, забравшись на край земли!
— В центр, как сказали бы иудеи.
— Верно. Все армии в конечном счете проходят через Палестину, перекресток трех континентов.
— Гаспар, откуда у вас эта драгоценность? — Я достал кольцо, его камень кровавой каплей алел в бледном свете зари. — Последний раз я видел этот перстень на пальце падающей в Нил Астизы.
— Бонапарт приказал послать вам такое сообщение со стрелой.
— Но зачем?
— Ну, во-первых, она жива.
Мое сердце отчаянно забилось.
— Она пострадала при падении?
— Я не видел ее, но кое-что мне удалось узнать. После падения она находилась в коме, и граф Силано целый месяц выхаживал ее. Но мне сообщили, что она оправилась быстрее, чем он. Он влетел в воду первым, насколько я понимаю, а она свалилась на него, поэтому ему достался главный удар. Он сломал ногу и будет хромать всю оставшуюся жизнь.
Биение пульса отдавалось в моих ушах барабанным боем. Жива, жива…
— Теперь она ухаживает за ним, — продолжил Монж.
Мне словно залепили оплеуху.
— Вы, должно быть, шутите.
— Заботится о нем, я имею в виду. Она не отказалась от тех сомнительных поисков, которыми вы все, похоже, так увлеклись. Они разъярились, услышав, что вас приговорили к расстрелу в Яффе — благодаря усердным стараниям того фигляра Нажака, не представляю, почему Наполеон не прислушался к моим словам, — и пришли в ужас от того, что вас казнили. Вам известно нечто очень важное для них. Потом до них дошли слухи, что вам удалось уцелеть, и она послала кольцо. Мы увидели ваш электрический трюк. Мне велели поинтересоваться ангелами. Вы понимаете, что она имела в виду?
И вновь я ощутил прикосновение их крыльев к моему телу.
— Кажется. Мне необходимо увидеться с ней.
— Ее здесь нет. Они с Силано уехали к горе Нево.
— Какой горе?
— Это на востоке от Иерусалима, за рекой Иордан. Там Моисей наконец узрел Землю обетованную, но умер, так и не успев войти в нее. А теперь скажите-ка, Итан Гейдж, с чего вдруг они так заинтересовались Моисеем?
Он пристально следил за мной.
Значит, Монж и, вероятно, Бонапарт знают не все. Какую же игру затеяли Силано и Астиза?
— Даже не представляю, — солгал я.
— А что вам известно о тех ангелах, из-за которых вам с ними, очевидно, так захотелось вновь найти друг друга?
— А вот это уж совсем непонятно, — честно ответил я.
— Вы пришли сюда один?
— Друзья ждут меня в безопасном месте.
— В Палестине нет безопасных мест. Это смертоносная страна. Наш друг Конте изобрел усовершенствованные повозки для доставки дополнительной осадной артиллерии из Египта, поскольку коварные англичане захватили наши пушки на море, но их путь сюда задерживают постоянные перестрелки с турецкими отрядами. Эти люди никак не смирятся с поражением.