Рожден быть опасным
Шрифт:
«Теперь мы можем быть уверены, что он мертв», — промелькнула мысль.
Я, не раздумывая, открыл огонь по редутам камуфлированных. С противоположного окна мне вторила Рената.
Нас попробовали задержать, но мы проскочили сквозь ряды солдат, оставив за собой широкую брешь; наш автофургон в эту секунду напоминал раскаленный чугунный утюг, продавливающий крепостную стену из масла.
Крысобой вырулил на проспект, о котором говорил Гвинплей. По обе стороны расчерченной дороги тянулись длинные ряды унылых серых высотных зданий, украшенных флагами
Я убрал ствол из окна и, высунувшись, взглянул на небо. Небо заполнили флаеры, скутеры, мини-вертолеты. Они кружились над островным городом, будто туристы с обзорной экскурсией, и ничего не предпринимали.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Рената. — Почему они не стреляют? Почему не пытаются нас остановить?
— А ты еще не догадалась? — спросил я, опустив «Аргумент» на колени.
— Нет, — честно призналась Рената.
— Груфману и компании самим интересно, чем закончится наш визит к Себастьяну Гоевину. Нам дали зеленый свет. Если бы его не было, пришлось бы пробиваться, кусками завоевывая этот городок.
До резиденции Себастьяна Гоевина, которая была окольцована войсками, словно бы виртуальщика-заговорщика взяли под домашний арест, мы добрались без затруднений. При появлении нашего фургона кольцо окружения разомкнулось. Солдаты растащили решетки, обвитые колючей проволокой, и отогнали военные грузовики, ощетиненные пулеметами. Образовался проезд через молоденькую пальмовую рощицу, подавленную техникой.
— Чего все так переполошились? — удивленно спросил я.
Вопрос никому не адресовался, но Крысобой ответил:
— На правительственном островке сконцентрирована вся инфраструктура Земли. Здесь сосредоточено все управление. Все службы. Свергнув Президента, разогнав Парламент, заговорщики обязательно постараются взять под контроль весь остров и все его компьютерные сети. Тогда переворот получится.
— Черные полковники, — заметил я.
— Что? — переспросил Марк, направляя фургон в распахнувшиеся ворота.
— Были такие полковники. В середине двадцатого века совершили государственный переворот, свергли монарха и установили военную диктатуру. Продержались семь лет, — не задумываясь, ответил я.
— А потом?
— Потом их свергли. На этот раз народ.
— А откуда тебе все это известно? — поинтересовался Марк.
— Не знаю, — растерянно ответил я.
В окне я видел, как мы проехали мимо ракетного комплекса, вокруг которого суетилось человек пятнадцать в камуфляже. По территории особняка разъезжали военные джипы, бегали люди в форме, а возле заградительных сооружений скучали солдаты, не расставаясь с автоматами.
Автофургон прогромыхал по искусственным булыжникам, которыми была вымощена подъездная дорожка, развернулся и остановился перед мраморной парадной лестницей, застеленной грязным ковром, затертым солдатскими ботинками.
Первым фургон покинул я. Выскользнув за дверь, я присел, укрывшись за дырявым бортом машины, и осмотрелся по сторонам. Вокруг особняка никого не было. Словно перед нашим появлением отсюда всех, как по команде, отозвали. Однако недавнее присутствие военщины чувствовалось. Булыжники были усыпаны затоптанными окурками, да к тому же кто-то оставил бравую подпись черной краской из баллончика-распылителя на гранитном животе атланта: «ЗДЕСЬ МЫ БЫЛИ, ДРУЖНО ТОРМОЗИЛИ». Дисциплина в армии хромала; но автор строк явно был из молодых, только поступивших, необстрелянных юнцов. Наверняка отделался выговором, тремя нарядами вне очереди и денежным штрафом в двести кредиток, если вообще кто-то установил в такой суматохе авторство надписи.
Из фургона выбрался через пассажирскую дверцу Крысобой, за ним показалась Рената.
Перед нами была длинная, взбирающаяся на открытую площадку лестница, простреливаемая с тысячи позиций. Ясно, что эту лестницу контролируют и держат на прицелах незаметные нам снайперы, но стоило ли нас пропускать к резиденции Гоевина, чтобы потом на лестнице отстрелять как куропаток? Вот в чем заключался вопрос.
— Что, напрямик рванем? — поинтересовался Марк.
— Есть другой выход? — ответил я вопросом на вопрос.
— Можно газануть на фургоне, — предложил он.
— Мальчики, может, поднимемся так? — несмело предложила Рената.
— Ага. А нас как цыплят уложат, — возразил я. — В машину.
Я пропустил Крысобоя вперед, затем Ренату. Сам забрался последним и захлопнул дверцу.
— Жми!
Крысобой сдал назад метров на десять.
Я чувствовал, как с недоумением взирали на наши маневры солдаты и офицеры. К такому повороту событий они явно не подготовились и теперь гадали, что последует дальше.
Фургон остановился, ткнувшись задним бампером в пальму. Марк переключил скорость и дал газу. Машина разогналась и легко взобралась по ступенькам на открытую площадку. Я выскочил из фургона, помог выбраться Ренате и Марку. Мы отбежали за колонну, и тут грянул взрыв. Наш фургон взлетел на воздух, расшвыривая во все стороны фонтаны огня и раскаленные осколки металла.
— У кого-то сдали нервы, — заметил я.
— Думаешь, это не санкционировано? — спросила Рената.
Но я не ответил.
Под прикрытием горящего автомобиля я рванулся к дверям, распахнул их и вкатился в вестибюль, сжимая готовый к бою «Аргумент».
Вестибюль особняка был пуст.
«Похоже, и отсюда выгнали всех солдат», — подумал я, но ошибался.
На лестнице раздался топот ног, обутых в тяжелые военные ботинки, и показались солдаты; они рассредоточились по верхней площадке, укрылись за балюстрадой балконов, которые нависали над вестибюлем, и за колоннами.
Я очутился на открытом пятачке.