Рождён среди однажды умерших
Шрифт:
Труппа становилась всё ближе к их позиции, а музыка и топот ног громче. Когда объединённые усилия тумана и звуков достигнут своего пика, тогда-то парням и наступит конец. Разум Касьяна работал на полную, даже в столь патовой ситуации стараясь найти решение, но неожиданно с мыслей его сбило движение, потревожившее плечо парня. В их маленькой группе произошла первая потеря, и, конечно же, несчастным оказался самый слабый её член.
Когда туша кабана соскочила с его плеча, Касьян не на шутку перепугался. Он пустым взглядом смотрел на то, как обезглавленный труп животного встал на задние
Если заклинание уже даже на дохлого кабана подействовало, то Касьян примерно представлял, сколько им оставалось. Он посмотрел на Луку, считая, что тот вот-вот отправится следом за безголовым поросёнком, однако не заметил на нём и следа борьбы.
Поняв, что Лука совершенно неподвижен с тех пор, как сел, Касьян осмотрел его повнимательнее. Хоть всё тело парня и не шевелилось, однако он зачем-то держал левую руку на сердце, которую освободил, положив фигурку обжоры на колени. Лука периодически поднимал кисть, быстро возвращая её на место, словно тем самым пытался привлечь внимание Касьяна.
Не имея других идей, он также положил руку на сердце, почувствовав первый удар, громом пронёсшийся по его разуму, на мгновение перекрыв звуки музыки. Затем последовал второй, третий… и каждый раз мелодия в его голове ненадолго замолкала, позволяя Касьяну перевести дух.
Теперь, если больше не двигаться, то была надежда даже для Луки переждать, пока шествие с музыкой и плясками не уйдёт достаточно далеко. Понимая, какую помощь ему предоставил парень, отношение Касьяна немного поменялось, и он начал ментального бомбардировать его душу всего одним единственным словом:
«Спасибо».
Увидев, что Лука прекратил хлопать себя по груди, он понял, что его сообщение было доставлено адресату. Успокоившись, Касьян заметил, что его сердцебиение замедлилось, потому он сразу же исправил сей казус, предавшись воспоминаниям.
Демонесса, пританцовывающая во главе труппы, косо глянула на дерево, за которым прятались парни, но никак на это не отреагировала, лишь слабо улыбнувшись. Трое её напарников поступили аналогичным образом, продолжая вести за собой поддавшихся веселью неудачников.
Уже близился рассвет, и они должны были успеть вернуться до того момента, так что у демонического квартета попросту не было времени отвлекаться на парочку хоть и находчивых, но всё же слабаков. Их хозяин дал указание привести определённое количество существ, а не кого-то конкретного, так что потеря двоих не стоила опоздания, которое могло обернуться лишением жизни.
Так они и продолжали своё шествие, на пути сполна восполнив две недостачи, пока не приблизились к огромному иссохшему древу, у корней которого была узкая трещина, ведущая к полой сердцевине. Там, в самом центре, на камне, верхушка которого была срезана, образуя плоскую поверхность, неподвижно лежала отрубленная по локоть рука.
В месте среза можно было разглядеть всё её содержимое, которое выглядело так, словно она совсем недавно потеряла хозяина. Рука явно некогда принадлежала человеку, однако казалось, что это вовсе не так; в венах даже осталась кровь, которая
Когда шествие подошло к трещине, демонический квартет сразу же остановил свою мелодию, встав по двое с каждой стороны входа. Лишившись музыки, все танцоры резко замерли, однако не стали разбегаться кто куда, вместо этого стоя неподвижно, словно чего-то ожидая.
Указательный палец на отрубленной руке слегка стукнул по гладкой поверхности камня, и все, включая квартет демонов, упали на колени в глубоком поклоне. Это было сделано не с целью потешить собственное самолюбие, просто её хозяин постоянно так поступал, а она лишь машинально повторяла.
Собственно говоря, какие могут быть чувства у руки? Только цель – вернуться на своё законное место и не более. Всё, что она делала, не являлось чем-то осознанным – это лишь случайные знания части души владельца, оставшейся в конечности. Рука всего-то и желала вновь стать частью единого целого, а для этого ей было необходимо поддерживать своё существование, дабы не истлеть преждевременно.
Стук пальца раздался вновь, и танцоры начали вставать с колен и по одному проходить через щель внутрь дерева. Каждый из них по очереди прикасался к руке, после чего отходил чуть поодаль, собираясь в круг с каменным постаментом в качестве центра.
Так продолжалось до тех пор, пока к срезанному камню не подошёл безголовый кабанчик. Он протянул свое копытце к руке, но ему не хватило роста, чтобы дотронуться до неё. Мёртвая тушка начала подпрыгивать, пытаясь достать, но даже так у неё ничего не вышло.
Видя случившийся казус, один из демонов-музыкантов подбежал к постаменту и поднял кабанчика руками. Он бы с радостью воспользовался телекинезом, однако их хозяин воспринимал любую магию рядом с собой как угрозу. Потому демон смиренно стоял с мертвой тушкой и ждал, пока та дотронется до отрубленной руки.
Что показалось всему квартета странным, так это то, что безголовый кабанчик продержал своё копытце дольше других, прежде чем его убрал. Но на этом странности не закончились. Демон поставил кабанчика обратно на землю, но тот не стал отходить от постамента в круг, сформированный теми, кто прикасался к руке ранее. Вместо этого мёртвая туша так и осталась рядом с камнем, лишь чуть-чуть отойдя вбок, дабы не мешать подходить следующим танцорам.
Молча выйдя из ствола дерева и встав на своё прежнее место, демон, как и его товарищи по квартету, искоса поглядывал на обезглавленного кабанчика, не понимая, что сейчас вообще происходит. К слову, им всегда было сложно осознать действия и мотивы их так называемого хозяина, потому что это была всего лишь рука. Если бы она могла хоть что-то объяснить, то этого бы хватило, чтобы стократно облегчить работу квартету.
Когда-то эти демоны жили сами по себе, завлекая случайных путников в последний танец, пока однажды на них с неба не свалилась эта рука, подчинившая квартет себе. Конечно, они могли мыслить без ограничений, да и туман, создаваемый конечностью, оказался крайне полезным в промысле, но отныне они были вынуждены исполнять чужие прихоти. Неповиновение же каралось жуткой болью, ведь рука могла контролировать их тела, как ей вздумается.