Рождение экзекутора. 1 том

Становой Марика

— Простите, битерере! — плакала Ильдис, трясущимися руками сгребая кучи одежд. — Кто-то посягнул на ваши святыни и уронил алтарь! Драгоценная косметика разлита и рассыпана, но прекрасная одежда почти не пострадала! Мы всё выстираем, всё уберем. Я так рада, что вашего Бога не уничтожили!

— Всё это глупости! — Крошка тогда напустила на себя чопорность. — Моего Бога нельзя уничтожить! А Вседержитель даст мне новые духи. Хотя лучше бы не давал вовсе...

Однако главная хашир Лориянс, которая следила за порядком вместо бесследно исчезнувшей Раиссы, была настолько возмущена свершившимся беспределом, что приволокла в Цветник пресловутого прихвостня. То ли просто напугать девушек, то

ли и правда думала провести следствие. Крошка тогда с любопытством подошла поближе к мерзкому типу. Невысокий обрюзглый человек залипал на девушках крысиными глазками и постоянно облизывался, шумно втягивая подтекающую изо рта слюну. В Цветнике началась чистая паника и переполох. Дурищи явно решили, что прихвостень прямо тут начнет заживо поедать перепуганных девиц. Крошка долго спорила со старшей хашир Лориянс, что это следствие совершенно ни к чему и вообще совершеннейшая ерунда, а она сама только и мечтала, чтобы выкинуть всю противную косметику! В пылу разговора коснулась руки прихвостня — тот перевёл на неё взгляд, и она увидела себя подвешенную на крюках, ободранную и изуродованную. Вязкий липкий голод и пульсирующее желание обладать и рвать, рвать на лоскутья живое женское тело выплеснулось из мыслей прихвостня.

Крошка убрала руку и усилила убеждения:

— Хашир Лориянс, не надо никаких расследований. Я сама разбила эти вонючие притирки, вы же знаете, как я не люблю запахи! Никого искать не будем — это оскорбит государственную религию Империи Ши.

— Возвышенная битерере Лардарошса, как поиск виновной может...

— Вы подвергаете мои слова сомнению? — Крошка поджала губы и выдержала маленькую паузу. — Вы собираетесь оскорбить Империю Ши?

И главная хашир сдалась. Жуткий помощник стражного ушёл, а количество косметики на столике у Крошки уменьшилось. Жаль, что не исчезло вовсе.

А потом она утешала наивную дурочку Фариссу, уединившись с ней в кустах оранжереи. Как Фарисса плакала и извинялась! Смешная! Как будто действительно сделала что-то страшное!

«Прихвостень — я думала, это прозвище», — Крошка, целуя подругу, витала вместе с ней в любовных фантомах.

«Нет, это его работа, — безмолвно всхлипывала Фари, уже привыкнув разговаривать мысленно в минуты уединения. — Полгода назад стражный Кирст сказал, что ему нужен пыточный специалист, и спас этого урода от виселицы. Говорят, прихвостень замучил двадцать девушек, пока его поймали! А стражный взял мерзавца под свое покровительство и на работу. Теперь есть кому допрашивать и пытать преступников».

«А убежавшую битерере он и правда съел?»

«Не знаю. Нам сказали, что ее убили за государственную измену, но это как раз и было, когда Кирст нашёл себе прихвостня. Стражный держит его под рукой, поселил у себя в каморке и никуда не выпускает без присмотра. Вряд ли из-за этого беспорядка меня бы пытали, но все равно спасибо тебе», — Фарисса снова заплакала.

Хорошо, что Фари перевели в Плодовый Сад. На самом-то деле она совершенно безобидная. И, может, взрослые женщины-ирере не будут так глупы, как эти неоплодотворённые курицы?

Крошка хихикнула: вот же идиотки, нашли для своих пакостей самую слабую! Попробовали бы напрямую поприставать к экзекутору!

Сейчас еще пережить кормёжку чудовищ, потом по расписанию прогулка в саду, а потом надо переодеваться в официальные одежды и тренировать танцы, опять еда, вышивание. И вот уже ночь и муженёк.

Ильдис завязала ленты внутригаремных, обшитых длинным мехом туфель, и Рошса, одетая в многослойные воланчики и рюшечки и с высокой причёской на голове, пошла завтракать.

В первый день во дворце, желая быстрее добраться к свадебному столу и морща нос над словесными и физическими

реверансами, Крошка не ожидала, что совместная еда пятидесяти девиц станет столь тяжелым испытанием.

За полтора имперских месяца, прожитых в Цветнике, Крошка так и не смогла решить, что хуже: прислуживать Дитсайрсу, ковыляя в жестких котурнах и умирая от голода, церемонно склевывать крупинки, высасывать по каплям разбавленный сок, время от времени исчезая в комнате отдыха, или вроде бы спокойно сидеть на высокой табуретке за полукруглым столом и неторопливо, и вдоволь вкушать с соседками по любви и семье. Кормиться. Поглощать.

Экзекутор не имел права есть на публике. Экзекутор, сопровождая Джи безмолвной тенью на встречах и банкетах руководства Империи, питался где-нибудь в одиночестве и за углом. Но оставаясь с Крошкой вдвоем в домашней обстановке, Джи часто сажал её за стол вместе с собой, следя, как строгий учитель, за соблюдением протокола приёма пищи.

Джи ел совершенно бесшумно.

А тут: мласк, чафк-чафк, бульк-хлюп. Утонченные наследницы великих родов шмыгали носами, рыгали и чавкали. Ковырялись в еде руками, засовывая по несколько кусков в рот зараз. Жир, соусы и подливки капали на стол, текли по рукам. Брызгали надкушенные фрукты, сыпались крошки от жареных корочек. При этом девицы болтали, хихикали и вертелись без остановки, сопровождая каждый глоток комментариями и воспоминаниями, что они ели в прошлый день, месяц или год, описывали ощущения от блюд и напитков.

Отвращение захлёстывало с головой. Крошке казалось, что причмокивающие и лопочущие уродища бьют её по лицу мокрыми тряпками. Она зажималась, мрачно и деловито набирала еду, молча и быстро глотала, механически наполняя желудок. И снова нарушала ритуал, сбегая из-за стола раньше времени, удирая от греха подальше...

Мерзкие дуры! Крошка отодвинула табуретку и вышла в сад. После завтрака прогулка, потом танцы и нудное вышивание в ткацкой, опять с бесконечными разговорами. Но она успеет побыть одна и в относительной тишине.

Битерере долго будут сидеть за столом, поддерживая необходимые им великосветские церемонии, а двадцать дней назад открыли внутренний парк, неприступный для гуляния зимой. Сразу после завтрака в нём никого.

Прямо перед террасой на плакучей иве изумрудные листья уже как игрушечные ножи: играют в легком ветре, показывают серебристую изнанку. Вечнозелёные восковые кусты алемардии окрасились розовым — в пазухах листьев набухли сочные бутоны. По разогретым плиткам дорожек перебегают с одного лужка на другой проснувшиеся ящерицы-щерицы. Неожиданно останавливаются, раздувают красно-желтые пузыри на горле и хлещут хвостами, привлекая партнеров. Пришла весна, и щерицы заняты пожиранием бутонов алемардии и поисками любви.

В это время тут тихо и прекрасно. Садовница, работающая только по утрам, сейчас стояла на раскладной лестнице за прудиком и подравнивала ветки эбеновых яблонь за беседкой. Скоро она незаметно исчезнет до вечера, чтобы не мешать битерере наслаждаться красотой Цветника.

Рошса спустилась по широким каменным ступеням на полосатую площадку, куда стекались вымощенные цветными плитками тропинки, и пошла по крайней левой — небесно-голубой, с синими прожилками. Там, за группой пирамидальных клёнов, была видна рощица земляничных деревьев с бордовой гладкой корой, светящейся сквозь светло-зеленую дымку однодневной листвы. Там её любимое место. Жалко, Фариссу забрали, но она рада, что смогла сделать доброе дело. Истинно доброе: убив одну жизнь, она помогла зародиться двум! Если клиницистки ничего не напортачат, то у Фариссы будет двойня! О, как все тут бегали, выпучив глаза! Но проверка подтвердила, что детки от Дитсайрса, это было и правда смешно.