Рождение гигантов
Шрифт:
Усевшись поудобнее, он принялся медитировать – сильно, без ограничений, как бывало с ним, когда он пробовал о чем-либо договориться с Фопом. Он сидел подле этой стелы и вызывал к себе кого-нибудь, кто сумеет с ним договориться. Просидев с полдня, с трудом освободившись потом от слишком глубокого погружения в этот мир, так в нем ничего и не разобрав, словно он пробовал разгадать головоломку, детали которой были разбросаны на десятки окрестных километров, он поднялся, размял ноги и… вернулся к реке. Решение он принял простое – если до утра следующего дня никто в этих краях не появится, он просто отсюда уйдет и попробует найти других обитателей Гвинеи.
А под утро к нему пришли. Он понял это
Далее незнакомцы повели себя вежливо, неожиданно они тоже запалили костер, довольно большой, настолько, что его свет отлично пробивался сквозь листву. А Ростик, еще раз внутренне порадовавшись, что он взял именно этот нож, в навершье рукояти которого было встроено кресало, и пожалев, что в Лео нельзя было взять такую необходимую штуку, как плащ, решил, что уж эту ночь он выдержит, благо, скорее всего, она должна была оказаться последней.
Поутру, когда и солнышко уже пригрело, хотя Росту это тепло после ледяной ночи показалось не самым пылким, к его бивуаку вышли сразу пятеро… Он внутренне дрогнул и даже приготовился бежать к реке. Как он удержался, он и сам объяснить потом не мог. Наверное, все-таки решил, раз они не напали ночью, значит, днем это будет не самым разумным…
К нему вышли пятеро вас-смеров. Они были не просто лоснящиеся, как всегда, тошнотворно-студенистые, они были еще и с какими-то заранее растопыренными пальцами, словно приготовились стрелять в любой момент, пускать свои смертельные, сводящие дикой болью с ума лучи. А Рост, что он мог?
Он стиснул зубы, подумал, что вполне может так оказаться, что совершает последние шаги по земле, и двинулся вперед. Разумеется, выставив руки, хотя что у него было кроме ножа? Зато он еще издали произнес слово мира.
– Л-ру, – звучало оно как-то не слишком обнадеживающе, тем более следовало продолжать. – Л-ру, ребята. Мне нужно поговорить…
– Ш-то теб н’жно… люд.
– Ого, так вы знаете, какие бывают люди? Уже неплохо.
Первый из вас-смеров, а это в их иерархии много значило, повернулся назад и издал такой высокий свист, что Рост краем глаза заметил, как в воде за ним задергались обе касатки разом.
И тогда он понял, что он бродил по берегу этой реки не просто так, никем не замеченный, а его изучали. И справлялись, где-то вызнавали про него сведения. Хотя это все равно выглядело не слишком дружелюбно.
Вот тогда-то из кустов, в окружении уже привычных, почти родных Широв, вышел Докай. Он был хмурым, не очень гладким, какими Ростик привык видеть представителей этой расы, и очень сосредоточенным. Причина его сосредоточенности стала ясна сразу, как он заговорил:
– Ты д’вно тут, зачем?
Говорил на едином он еще хуже, чем Винторук, например, стал за последние годы говорить по-русски. Это был какой-то не такой Докай, к какому можно было быстро привыкнуть. Это был… да, это был какой-то деревенский шаман, но никак не служитель высокого культа, с отточенным сознанием и колоссальными ментальными возможностями. От этой неудачи, давшейся такой дорогой ценой, как поход на Гвинею, со всеми попутными рисками, впору было завыть.
– Мне хотелось бы рассказать вам, что…
А вот дальше он продолжить не сумел. Этот деревенский без малейшего уважения или простой вежливости перед представителем неизвестной, в общем-то, тут расы, вломился в его сознание и принялся шуровать там, как голодная мышь в амбаре. Рост согнулся пополам, потом понял,
Он и не знал, что такое может быть у этих самых Докай, он и не подозревал, что существует у этой интеллигентной и достаточно продвинутой в морали расы такое презрение ко всем, кто… не укладывается в их представление о… да, о господстве. Это было действие рабовладельца, который не относится к другому существу, которое было слабее его, иначе, чем к рабу.
Рост выпрямился, по его лицу текла кровь пополам с потом, он удивился этой крови и тогда понял, что он прикусил язык, пробуя бороться с этим… людоедом. Он смотрел теперь на Докай с ненавистью, с ужасом и с пониманием, что как бы ни были сильны его человеческие возможности, если этот тип захочет, Рост быстро и безоговорочно умрет. Или с ним сделают тут что-то, что еще хуже смерти. Он смотрел на этого Докай, а тот и не пытался проявить никакого внимания к чувствам и настроениям человека.
Какими-то боковыми уже, не главными своими мыслями он пытался обдумать то, что выкачал из сознания человека, и это его немного удивляло. Он спросил:
– Разве представитель господствующей расы может прибыть к нам в таком виде?
Речь его показалась почти чистой, и тогда Рост понял, что, внедрившись к нему в мысли, этот Докай гонит образы, как у Роста иногда получалось под воздействием Нуаколы. Или в разговорах с кесен-анд’фами. Он потряс головой, он был взбешен. И он знал, что главное – это уйти.
Он повернулся к реке, чтобы уйти, он был оскорблен, хотя понял это не сразу, а сделав несколько шагов. Он проделал этот путь не для того, чтобы какой-то деревенский Докай демонстрировал свое превосходство над ним. И хотя это был по всем статьям провал, он решил уйти и никогда больше не иметь с ними дела.
Он шел, отлично понимая, что вот-вот может раздаться шипенье выстрела вас-смера, и тогда он умрет. Может быть, умрет даже раньше, чем упадет на землю. Но на это ему было как раз наплевать. Он шел и на постэффекте от ментальной агрессии Докай видел только свои искусанные пиявками, исцарапанные, голые ноги. Кстати, довольно некрасивые, к тому же еще и слабые. Вся его человеческая слабость вот сейчас предстала перед ним в виде этих самых чертовых ног…
Он плюхнулся в воду, быстро выплыл на середину. Тут уже были обе касатки. Его Лео кружил на месте, словно у него вдруг разболелись зубы и он не мог иначе унять эту боль, кроме как бессмысленным кружением в воде, поднимая столбы брызг. Тогда Рост понял, что гигант, как это ни покажется кому-то странным, следил за тем, что Ростик делал на берегу, и удар Докай, его нападение пришлись в значительной мере и на касатку. Вот Лео немного и помешался.
Это заставило Роста, прежде чем взбираться в его полог, протискиваться между двумя гостеприимно распахнутыми кожаными створками, привести себя в чувство. Потому что, если касатка увидит, что с ним произошло, если он заберется в нее в таком виде… Возможно, Лео больше никогда не станет ему подчиняться. Это было вполне возможно. И что же тогда он будет за наездник?