Рождение гигантов

Басов Николай Владленович

И все-таки, поплавав, он понял, что, если не заберется в гиганта, возможно, станет еще хуже. Пришлось забиться в Лео, разделить с ним боль от унижения и бессилия, которые по-прежнему переполняли его.

Правда, касатка приняла это лучше, чем он ожидал. Ее не оскорбили слишком человеческие реакции, зато… Да, Лео приготовился драться, приготовился умереть, если потребуется. Хотя, к счастью, все опасности уже миновали. И чертов Докай, и его вас-смеры куда-то испарились.

Вот и хорошо, подумал Ростик, направляя огромное тело касатки по течению и постепенно приучая себя правильно ощущать его движения, его мысли, его неторопливое восприятие мира в целом. Вот и хорошо, решил Рост, иначе, если бы была

его воля и у него имелись возможности, скорее всего, он бы натворил тут такого, что… возможность сотрудничества с Докай была бы раз и навсегда перечеркнута.

Но главное, не исключено, что после этого ответного удара, который мог быть нанесен при нынешнем состоянии Роста, всей мощью оружия, которое только имелось в распоряжении людей, ему вряд ли стало бы легче. Может быть, стало бы только хуже.

Зато он знал твердо, больше никогда, ни за какие коврижки, ни под каким приказом он не будет переговорщиком. Он просто не позволит никому еще раз сделать что-то подобное с собой. И он знал это почти так же твердо, как то, что почему-то не выбросил нож. Просто забыл о нем, а теперь было, в общем-то, поздно об этом вспоминать. Он был не в состоянии выбираться из Лео и выбрасывать его. Ему нужно было элементарно прийти в себя. Хотя сейчас он и думал, что никогда уже по-настоящему по-дружески настроиться к Докай не сумеет. Эту страницу полагалось перевернуть и по возможности забыть ее. Другого пути у него не осталось.

Глава 23

Назад плыть было приятно, Ростик откровенно радовался этой вновь обретенной свободе, тем более что у него после атаки, которую провел Докай, почему-то очень заметно очистилось сознание, и куда больше, чем обычно бывает, когда оказываешься в гиганте, и он отлично ощущал, как радуется, ко всему прочему, еще и Михайлов. Тот попросту плескался, хотя в этой мелководной речке, в этих берегах и над камнями, которые грозили тяжелыми ранами, плескаться, конечно, было не слишком заманчиво.

Поглядывая в небо, переворачиваясь то на бок, то на спину, Рост плыл, и ему приходили в голову странные мысли. Почему-то настойчивей всего он вспоминал Антона, как того низвел почти до состояния бессловесного ребенка Фоп-фалла, тогда еще незнакомый и ужасно мощный в ментальном плане зверь, оказавшийся со временем мирным соглядатаем и едва ли не ручным одомашненным питомцем. Теперь-то Фоп не вызывал злости за тогдашнюю свою, как казалось, жестокость, и в этом было что-то важное. Вот только что именно, Рост никак не мог уразуметь. Он даже попробовал было вспомнить, как все было, но мысли, исходящие от человека, мешали Левиафану, и пришлось не думать.

Но как это частенько с ним в последнее время случалось, только Рост приводил себя в относительную ментальную пустоту, возникали совсем уж странные представления, и тогда он решил, что и это обдумывать не будет, по крайней мере сейчас, потому что поневоле сворачивал к мысли о цели, которую должен был преследовать Докай, устроив ему это… испытание?

Что, если это была просто проверка, а браться ли им, Докай, вообще за обучение людей тому, что они хотели от них получить? И выходило, что на это здорово смахивало, что Рост, чего уж греха таить, не слишком понравился «шаману», а значит, люди Докай не показались. И следовательно, Росту просто дали понять, что отказываются иметь с человечеством дело. Даже такое, в общем-то, ни к чему их не обязывающее, как подкачка людей, подгонка их возможностей к гигантам, которых по человеческому же шаблону вздумал готовить Зевс.

Еще раз решил Ростик проверить свои логические построения, пробуя не отставать от Михайлова. Он был в Нуаколе. Там для возни с ним, человеком, которого Нуакола вздумал использовать, предварительно обучив кое-чему, хотя и не совсем понятно до сих пор, чему же именно,

он выделил друга – Докай. И тот отлично справился с заданием, он не только привел Ростика в чувство полного владения мышлением, что было после плена у пурпурных и всего, что с ним произошло, совсем не так просто, как могло показаться, но и вернул ему недостающую полноту жизни, а главное – подготовил каким-то таинственным образом к появлению гигантов, научил его действовать в этой ситуации, пользоваться гигантами, когда они появились.

Значит, думал Ростик, можно было бы предположить, что нормальному, цивилизованному и дружественному к людям Докай это снова не будет стоить особого труда. Просто в силу их природных особенностей, так Рост и думал, когда предлагал этот поход…

Он ошибся лишь в том, что полагал, что все Докай – дружественны, что они автоматически по каким-то им одним ведомым причинам принимают людей за существа, которым можно оказывать помощь. Тем более что первый поход на Новую Гвинею также окончился удачей, луковицы травки ихны им выделили и цену за это заломили не чрезмерную. Всего-то и взяли, что книгу Ростика о его плене на русском, кстати, языке, да попросили, если Фоп будет согласен, пригнать им кусочек, чтобы вырастить из этого кусочка полноценную особь «думающего мускула»… Или тут было что-то еще?

Ведь возможно, что Ростик что-то просмотрел, пропустил в своих оценках, чего-то не только недоучел, но даже не понял, что заблудился и его предположения неверны? Вот только такой оборот дела существенно не стыковался с тем простым фактом, что прежде Ростик ни разу не ошибался по-крупному. По мелочам – да, случалось, но в важных вещах… Неужели это с ним случилось, как и многое другое должно случаться с каждым – впервые?

Они прошли какую-то груду камней, которые Ростик не очень-то и помнил, расцарапались, зато здорово поохотились на рыбную мелочь в тишайшей заводи, правда Михайлов, сколько ни нырял, больше сомов не отыскал. Или те научились каким-то образом прятаться. Но вполне возможно, что Михайлов сам не слишком стремился быть удачливым охотником, все-таки домой направлялись, не вверх по течению шли в неизведанной реке.

На следующий день, немного подлечившись, как лечатся все гиганты, относительным спокойствием и раздумьями, тронулись дальше. Рост почему-то во время этого нежданного привала решил, что остановку эту Артем устроил для него, а не для того, чтобы привести в порядок касаток. Скверное состояние и гложущие мысли Ростика передавались и ему, в том состоянии включенности в сознание касаток это невозможно было скрыть, вот напарник и решил… По-своему, не слишком даже тактично, зато, как выяснилось, вполне добившись своих тайных целей. А они были таковы, что в слишком уж напряженном состоянии Ростик, по его мнению, мог наделать ошибок, и тогда берега родного залива они вряд ли когда-нибудь увидят. В общем, Михайлов готовился к переходу мимо опасных, уже вполне цивилизованных берегов, мимо городов, мимо возможных новых караванов, которые непременно бы их атаковали.

И разумеется, по трудному, уже вполне ноябрьскому, едва ли не более опасному, чем река, морю. Он готовился, собирался, как всякий солдат, который знает, что впереди его ждут испытания, в которых он предпочел бы иметь подготовленного, а не оскорбленного и чрезмерно эмоционального командира.

Рост немного подумал о нем. И сам себе удивился, зачем же он вообще взял с собой Михайлова. Пока так все получалось, что он мог бы проделать этот поход и самостоятельно, в одиночку, без поддержки второй касатки. Вот только с викрамами, конечно, труднее было бы справляться, и сбивать их с тела, вцепившихся своими неимоверно сильными руками, а так… Вот тогда Ростик и решил, что может и тут ошибаться. Такая уж у него возникла болезнь – он начал этого опасаться. А раз так, тогда…