Рождение городской легенды
Шрифт:
— Лет сто пятьдесят, наверное, духи же внешне не меняются…
Я мучительно думал о своем поступке. Мне очень хотелось извиниться перед парнем за то, что я не ответил ему, уходя из комнаты. Но тогда бы он понял, что я притворился… Впрочем, признаюсь, тогда я не был уверен, что он не понял этого…
========== Часть четвертая ==========
Я уже давно ждал отпуска. Давно и с нетерпением. Я, можно сказать, любил свою работу, но уже много месяцев подряд мечтал уехать из дома. Хотя бы уйти к родителям, в их большой и светлый
Теперь же, за три дня до долгожданного отпуска, все эти мечты казались ужасающе далекими и нереальными.
— Всего три рабочих дня.
Я сидел утром за столом, читал вчерашнюю газету и придавался мучительно приятным рассуждениям. В спину светило слабое и уставшее солнце. Оно то и дело малодушно пряталось за клочки облаков. Облаков было много, они напоминали пух, вылезающий из расползающихся швов старого и застиранного голубого стеганого одеяла.
— Три дня. И отпуск. Что же мне теперь с ним делать?..
Из-за неожиданного гостя я лишился многих возможностей на этот отпуск, поэтому с радостью отдался поиску новых. И я с удовольствием сменил мысли «что делать с этим парнем» на «что делать с моим отпуском», перешел от глобального к приятным мелочам.
Зэт уже успел стать привычной частью жизни, поэтому я понемногу расслаблялся, даже не мучаясь мигренями по вечерам. Он был тихим, смирным и послушным, поэтому проблем не приносил. Разве что слова его иногда по-прежнему настораживали меня.
— По крайней мере, отоспаться я смогу, без всяких сомнений, — бубнил я. Мне на глаза попалась небольшая статья о трех пропавших недавно девушках. Их тела не нашли, что давало надежду, что девушки еще живы. Я нахмурился. — Что за ерунда творится в этом городе?
— Жизнь, — как будто даже не со мной разговаривая, вздохнул Зэт. И он опять был прав.
В конце статьи корреспондент вскользь упомянул новую городскую легенду о юноше, которого горожане ласково прозвали Фонарик. Я задумчиво взглянул на Зэта, и по моей спине пробежал холодок. Меньше всего он тогда был похож на человека. Дух, в чистом виде. Какой-то отстраненный, переполненный понятными только ему одному мыслями, бледный, будто полупрозрачный, и потусторонне спокойный. Он с интересом рассматривал фигурные молдинги под потолком, похожие на лепнину, которые мне всегда казались совершенно лишними на этой кухне. Он не был похож на того, кто живет в моем городе или хотя бы в моем мире.
Я дотянулся и осторожно коснулся его плеча пальцем, чувствуя себя мальчишкой-хулиганом, пытающимся втихаря собственными ручонками полапать бесценный музейный экспонат во время нудной школьной экскурсии. Зэт встрепенулся и посмотрел на молдинг уже совсем по-другому.
Терзаемый угрызениями совести, я сделал вид, что ничего не произошло.
Говоря откровенно, делать вид мне приходилась часто, чтобы не заставлять парня снова и снова смущаться.
Я уже много раз говорил, он был странным.
Все мы иногда, слишком задумавшись, разговариваем сами с собой. Зэт говорил с кем-то, кого я не слышал. Тихонько, почти шепотом, я даже не мог разобрать, что же они там обсуждают. Разговаривал он и во сне. Разговорчивый малый, даром, что никто из него и слова вытянуть не мог…
И мне было бы даже плевать на те отнюдь не редкие моменты, когда он, как в трансе, замирал, глядя в пустоту… Я все думал, что же его так завораживает, о чем он думает, что видит. Он ни на что не реагировал, что бы я ему ни говорил. Но плевать мне не было, ведь это было жутко.
Как-то раз я не выдержал. Он сидел в кресле в гостиной, читал книгу. И я заметил, что уже минут десять мальчишка не переворачивает страницу. Когда я присел на корточки напротив него, Зэт даже не обратил внимания. Он безропотно позволил мне осторожно вытащить книгу из холодных ладоней. Задумчиво нахмурившись, я, уже не так осторожничая, набросил на него лежавший рядом плед. Зэт только слегка склонил голову, глядя сквозь меня. На мои вопросы он отвечал, что странно. Но как-то уж слишком невпопад… Я даже не был уверен, что отвечал он мне…
С тех пор я решил больше не трогать его в такие моменты.
Еще раз глянув на своего домашнего призрака, я взял с подоконника телефон и набрал номер, который не набирал сам уже очень давно.
— Юкки, ты еще дома? — без лишней болтовни прямо спросил я.
— Да, — немало растерялась девушка, от неожиданности даже не зачитав мне лекцию о правилах приличия и необходимости приветствий.
— Тогда не уходи, я зайду.
— Это еще зачем? — не очень-то возмущено повысила голос подруга. Я без труда представил, как она, сидя перед зеркалом в спальне, старательно укладывает ярко-розовые волосы крупными волнами и лукаво улыбается.
— Не принимай на свой счет, — спокойно ответил я. — Просто дождись меня, тогда и пойдем.
Провожать Юкки от дома до работы и от работы до дома — сомнительное удовольствие, я таким бредом даже в школе никогда не страдал. Но это помогло мне чувствовать себя чуточку спокойнее. Если уж в городе с такой пугающей частотой пропадают молодые девушки, то, пожалуй, имело смысл позаботиться о безопасности этой крашеной овечки, ведь в мире, кажется, никогда еще не было людей, которые больше притягивали подобные неприятности. Что уж скрывать, даже нам с Каэдэ пришлось из-за нее как-то раз ввязаться в драку. Дело старое и внимания не стоит, но факт остается фактом, и такое было.
— Мамо, — даже как-то осторожно спросила Юкки, когда мы уже подошли к ее дому, и девушка стала рыться в сумочке в поисках ключей. — А какие у тебя планы на отпуск?
Она заканчивала работу со мной в один день. Я был уверен, что уж она-то придумала что-то потрясающее, простое, но интересное.
— Никаких, — честно признался я, пожимая плечами и неотрывно глядя на стену из красных кирпичей. Я любил этот дом. Я вообще любил красное и кирпичи. А это здание было еще и обаятельным. Старым, всего в один подъезд. С ощетинившейся телевизионными антеннами плоской крышей. С давно ржавыми пожарными лестницами. С трещинами по всем стенам. С начавшим осыпаться междуэтажным карнизом из белых кирпичей. С цоколем, покрытым сплошным слоем граффити. Почти как то, в котором жил я, только пока еще выглядящее достаточно надежно, чтобы не опасаться, поднимаясь по его лестницам или выходя на балкон.