Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.)
Шрифт:
Мухаммад со своими сподвижниками не стал задерживаться в Мекке и сразу после окончания обрядов хаджжа отправился в обратный путь.
Сопротивление «лжепророков»
Легкий успех распространения ислама после завоеваниия Мекки объяснялся не военно-политическими причинами, а тем, что Мухаммада признавали носителем воли высшей божественной силы. Серьезное сопротивление возникало только там, где появлялись другие претенденты на роль пророков. В начале 10/631 г. восстание мазхиджитов, возмущенных необходимостью отдавать часть скота в виде садаки, возглавил один из их кахинов (прорицателей) Абхала по прозвищу ал-Асвад, проповедовавший от имени ал-Рахмана. На десятый день восстания ал-Асвад занял Наджран,
Не лучше складывалась ситуация и в Йамаме, отсекавшей от Мухаммада Бахрейн и Оман, принявшие у себя его посланцев. В ней также поднялась оппозиция исламу на почве монотеистического учения, пророком которого был уже упоминавшийся Мусайлима. Вероятно, до этого Мусайлима, претендовавший на то, что он является рупором какой-то высшей силы, не имел особого успеха у соплеменников, пока не появилась угроза утраты независимости и когда свой пророк-соплеменник представился надежным средством противостоять претензиям курайшитов (Мухаммада воспринимали как проводника интересов курайшитов).
Об учении Мусайлимы мы знаем только по карикатурному изображению его мусульманскими авторами, приписывающими ему пародирование Корана, разрешение своим последователям всего, что запрещалось исламом. Как и Мухаммад, Мусайлима впадал в состояние транса, и появлявшиеся в этом состоянии словесные и зрительные образы принимал за откровения, ниспосылаемые ар-Рахманом. Оплотом Мусайлимы была восточная Йамама, где находилось его родное селение Хаддар, отсюда в последние годы он перебрался в ал-Хаджр, столицу Йамамы. По не вполне бесспорным сведениям, Мусайлима в конце 10 г. х. направил Мухаммаду послание с предложением разделить Аравию пополам, но Мухаммад с гневом отверг его.
В то же время с претензией на пророчество в районе между Мединой и Йамамой выступил асадит Талха ибн Халид, пренебрежительно называемый Тулайхой ибн Хувайлидом.
Кончина Мухаммада
В этой трудной ситуации Мухаммад вместо того, чтобы отправить подкрепление в районы напряженности начал собирать войско для похода в Заиорданье, чтобы отомстить жителям Муты за гибель Зайда. Видимо, распоряжение о походе на Муту было чисто эмоциональным: Мухаммад чувствовал ухудшение здоровья, еще незаметное для окружающих, и решил, пока не поздно, сквитаться с убийцами своего любимца Зайда.
Через два дня после приказа о походе Мухаммаду стало плохо, начались головные боли и лихорадка. Но он еще держался: руководил молитвой и даже соблюдал очередность посещения жен. Затем, видимо, начали отказывать почки, так как к головным болям и лихорадке прибавился еще отек ног, он не мог передвигаться без посторонней помощи и стал терять сознание. Мухаммад стойко переносил страдания, уверенный, что через них он войдет в вечную жизнь без грехов, и не позволял себя лечить. Когда же Маймуна во время обморока дала ему какое-то лекарство, то он, очнувшись, заставил ее съесть оставшееся.
Наиболее достоверные сведения о последних днях пророка мы узнаем из рассказов Аиши, к которой напоследок перебрался Мухаммад, извинившись перед остальными женами.
Утратив возможность руководить молитвой, Мухаммад поручил обязанности имама Абу Бакру. Естественно, что сподвижники пророка в этой обстановке не торопились выступать в поход, тем более что многие не хотели подчиняться 19- (или 17-) летнему юнцу, Усаме ибн Зайду, назначенному командовать походом. Когда Мухаммад узнал об этом, то нашел силы выйти в мечеть и публично осудить противников назначения Усамы. Это напряжение совершенно истощило Мухаммада. Когда на следующий день, в воскресенье, Усама с некоторыми участниками похода пришел его навестить, Мухаммад не мог говорить, а только положил ему руку на голову. Наутро Мухаммаду стало значительно лучше. Он даже вышел к утренней молитве, сидел рядом с Абу Бакром и, как сообщают некоторые, произнес короткую речь, в которой призвал помнить о потустороннем наказании и о том, что он разрешал им и запрещал только то, что разрешено и запрещено Кораном.
Поворот к выздоровлению всех обрадовал. Усама отправился в лагерь поднимать войско в поход, Абу Бакр поспешил к своей семье в другой конец города, а жены пророка начали прихорашиваться. Аиша, которая, по ее словам, никогда не видела, как умирают, осталась с Мухаммедом. Он попросил ее помочь ему сесть. «Я посадила его так, чтобы он опирался на меня, и положила на него руку. Голова его повернулась, и моя рука упала с нее, изо рта его мне на грудь упала холодная капля, и он повалился на постель. Мы прикрыли его тканью. Тут пришел Умар и попросил разрешения войти, а с ним ал-Мугира ибн Шу‘ба, я им разрешила и накинула на себя покрывало. Умар сказал: "О посланник Аллаха!" Я сказала: "Уже час, как у него обморок". Умар открыл его лицо и сказал: "Да, это самый сильный обморок, какой был у посланника Аллаха" – и закрыл его. А ал-Мугира ничего не сказал и, только дойдя до порога, промолвил: "Умер посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, о Умар!" Умар ответил: "Врешь! Не умер посланник Аллаха и не умрет, пока не получит повеления истребить лицемеров. А ты – человек, преследуемый соблазном". Пришедший в это время Абу Бакр подтвердил правоту ал-Мугиры». Этот рассказ подкупает достоверностью деталей, отсутствием патетических предсмертных сцен и поучительных наставлений и завещаний, которые позднее появились в рассказах других лиц. Как ни странно, но у мусульманских историков нет единства в отношении даты смерти пророка. Одни называют понедельник 1 или 2 раби I, другие – 12 раби I 11/8 июня 632 г., отмечая, как особую печать святости, что он умер в тот же день, что и родился. Видимо, более достоверна вторая дата, в которой совпадают число и день недели, который все сторонники разных дат называют одинаково.
Так кончил свои дни основатель новой религии, не претендовавший на сверхчеловеческие способности и чудеса, которые были потом приписаны ему его последователями в следующих поколениях.
Мухаммад оставил своим преемникам достаточно индивидуализированную и законченную религиозную систему, включающую все необходимое для самостоятельного религиозного учения, от общей концепции взаимоотношений человека и бога до четко регламентированной обрядности, выраженных на родном языке верующих в привычной для них системе образов и представлений. Но дальнейшее развитие общины его последователей могло пойти по-разному: стать религией обитателей Аравийского полуострова или, как это и произошло, выйти за его пределы и стать одной из трех мировых религий.
Однако ни один из этих путей не был задан сущностью самой религии: как религиозное учение ислам в диспуте на равных вряд ли смог бы вытеснить христианство, располагавшее мощным арсеналом античной философии и логики, поставленных на службу теологии. Монотеизм в аравийском варианте, удобный для восприятия обитателями Аравии, отнюдь не был столь же близок людям стран древних цивилизаций. Чтобы пойти по пути экспансии за пределы Аравии и преуспеть в ней, ислам должен был стать государственной религией.
Мухаммад положил начало созданию новой надплеменной общности, не связанной с подчинением одного племени или области другим племенем (хотя многие племена все-таки расценивали принятие ислама как подчинение курайшитам), скрепленной внутренним сознанием необходимости принадлежать к этой общности. Но это еще не было государством с организованной финансовой системой, административным аппаратом и армией. Никаких предписаний относительно руководства мусульманской общиной как государственным образованием не существовало, было несколько разрозненных прецедентов и политический опыт языческих племен, который еще надо было переосмыслить в духе новых идей.