Рождение Королевы

Погода была ужасной и настроение ей под стать – впрочем, у Елены уже давно не было другого. Старательно обходя лужи – туфли были старенькие и единственные – она торопилась в офис, недоумевая, зачем шефиня вызвала ее на ковер в разгар рабочего дня. Шефиней была директор Центра социального обслуживания населения одного из районов областного города Желтогорска. Выбившись в начальство из рядовых работниц исключительно потому, что

в числе ее подопечных оказалась мать одного влиятельного человека, которого она слезно, почти на коленях умолила помочь ей, она держалась за свою должность мертвой хваткой. Зная работу не понаслышке, она не давала спуску своим подчиненным, понимая, что малейший их промах мгновенно скажется на ней, и прощай теплый кабинет – благодетель предупредил ее, что его помощь будет разовой. А у власть предержащих и своих кандидатур на это место хватало – кто же не захочет устроить на непыльную работенку свою родственницу? И тогда ей снова придется в любую погоду таскаться с тяжелыми сумками, а возраст и здоровье уже не те. Вот она и следила за подчиненными день и ночь, старательно гася даже намеки на какие-либо конфликты.

Елена проработал в центре всего неделю, старалась изо всех сил, но, многого еще не зная, думала, что совершила какую-то страшную ошибку, и готовилась к разносу, на которые шефиня была большая мастерица, а то и к увольнению – хотя штат был не укомплектован, та, не задумываясь, выгнала бы ее, дорожа собственным местом.

Войдя в офис, Елена забежала в туалет, чтобы привести себя в порядок и, взглянув на свое отражение в зеркале, только горько усмехнулась. И было от чего. В свои неполные пятьдесят лет она выглядела гораздо старше, о косметике и прочих женских штучках давно и хорошо забыла, а ее густые, черные с обильной сединой волосы торчали во все стороны, потому что соседка, работавшая когда-то мужским мастером и теперь по дешевке стригшая всех окрестных старух, к которым Елена причисляла и себя, была подслеповата. Кое-как причесавшись, она пошла к кабинету шефини, внутренне готовая к тому, что судьба приготовила ей очередную пакость – как будто ей предыдущих было мало!

За дверью бушевало то, что посторонний человек счел бы скандалом, а на самом деле было обычным рабочим моментом – это шефиня выясняла отношения с одной из своих подчиненных, судя по голосу, Надеждой.

– Ну, знаешь! – бушевала Надя, которая когда-то начинала вместе с начальницей и они были на «ты». – Я и так перед Княгиней только что барыню не плясала, а она?!.. Да она сама не знает, какого рожна ей надо! Пользуется тем, что ты перед ней стелешься, и перебирает нас, как другая – помидоры на базаре.

– А ты знаешь, сколько она сюда платит? – кричала в ответ шефиня. – Она за полный комплекс услуг платит!

– Знаю! Сама у нее деньги беру! Только ей от нас ничего не надо! Совсем! Ни продуктов, ни рецептов, ни оформления документов! – не унималась Надя. – Она с жиру бесится и любопытством мается! В душу влезть хочет! И все-то ей знать надо: какое у тебя образование, какая семья, что и о чем ты думаешь, почему ты именно здесь работаешь… Из одной все, что можно, выпытает, а потом другую требует! Да какое ее собачье дело, почему я здесь работаю? Уж не от хорошей жизни я сюда пришла, как и ты когда-то! Да у меня проблем – выше крыши! И делиться я ими с ней не буду! Она же меня все равно не поймет! Она же ни одного дня в своей жизни не проработала! Всю жизнь за мужем-профессором припеваючи прожила в собственном особнячке! Мы с тобой, как лошади ломовые, вкалывали, а она?! Маникюрчики-педикюрчики! Завивочки-укладочки! – ерническим тоном сказала она. – Бабе под восемьдесят, а она все никак угомониться не может!

– Значит, умнее нас оказалась, раз сумела так устроиться, – вздохнула шефиня.

– Это точно, – вынуждена была согласиться Надя и снова взорвалась: – Только какого черта я буду с ней лясы точить и кофе распивать?! Да у меня каждая минута на счету! У меня своих дел по горло! Да мне этот кофе ей в морду выплеснуть хочется! Мне этот ее сладкий кусок в горло не лезет! А я ей улыбаться должна! Нет, вот ты скажи, чем я ей не угодила?

– Да нет у нее к тебе никаких претензий, – успокоила ее шефиня. – Просто хочет другую социальную работница! Вот и все!

– Так не осталось же никого, – удивилась Надя.

– Ошибаешься, Королёва осталась. Последняя, – поправила ее шефиня. – И мой последний шанс как-то поладить с Княгиней.

– Новенькая?! – воскликнула Надя.

– Выхода другого нет, – вздохнула шефиня. – Ты же Княгиню знаешь! Одно ее слово – и я вылечу с этого места в два счета. И посадят сюда какую-нибудь блатную девулю, с которой вы же первые наплачетесь. Вспомните тогда меня!

– Не каркай! – попросила ее Надя.

– Ладно, авось обойдется, – с бо-о-ольшим сомнением в голосе, вздохнув, сказала шефиня. – Кстати, где Королёву черти носят? Давно должна была прийти.

Стоявшая под дверью Елена, с одной стороны, успокоилась, что ни в чем не виновата, а с другой – испугалась, что может не справиться и подвести людей. Она осторожно постучала в дверь и, услышав ответ «Войдите», сначала заглянула в кабинет, а потом осторожно вошла. Шефиня, едва взглянув на нее, все поняла и спросила:

– Все слышала? – Елена кивнула. – Тогда забирай у Надежды документы и вперед. И очень тебя прошу: постарайся поладить с Княгиней. Чем черт не шутит, вдруг у тебя получится то, что не вышло у других?

Елена вздохнула и пообещала:

– Я постараюсь!

Прочитав на обложке дела имя «Маргарита Георгиевна Князева», она спросила:

– Поэтому и Княгиня?

– Не только! Впрочем, сама все увидишь! Это нечто! – выразительно сказала Надя. – Когда же мы с тобой к ней пойдем? По графику я должна к ней завтра зайти, но раз уж ты ее забираешь, то давай сегодня в четыре вечера встретимся на Набережной – она там рядом на Кленовой живет и я вас познакомлю. Договорились?

Елена в ответ просто кивнула и отправилась по своим делам, по дороге размышляя о новой подопечной. Надо же – в собственном особнячке! Елена хорошо знала город, так что представляла себе эту коротенькую, длиной всего в один квартал, улочку, пролегавшую чуть выше и параллельно Набережной между двумя спускавшимися к Волге переулками и сплошь застроенную маленькими кирпичными и деревянными домиками. Несколько лет назад «новые русские» собрались снести весь этот квартал и выстроить на его месте элитный дом, но очень скоро вдруг почему-то отказались от своего плана и даже не объяснили причин.

Ожидая вечером на Набережной Надю, Елена грустно размышляла о том, что, если жизнь и правда, как зебра, полосатая, то лично у нее черные полосы преобладают и по частоте, и по ширине, а последняя, начавшаяся много лет назад, и вовсе конца не имеет. Одно слово – беспросветность! И она искренне обрадовалась, когда Надя оторвала ее от этих безрадостных мыслей.

На их звонок в дверь симпатичного, каменного особнячка с прилегавшим к нему небольшим садиком – верхушки кленов были видны из-за высокого каменного забора с солидными металлическими гаражными воротами – им открыла невысокая, стройная блондинка ослепительной красоты с необыкновенно яркими, голубыми, лучистыми глазами, никак не старше пятидесяти лет на вид, в брюках, элегантном джемпере и с дымящейся сигаретой в тонких, холеных пальцах со свежим маникюром, и Елена просто не поверила своим ушам, когда Надя сказала:

– Вот, Маргарита Георгиевна, это Елена Михайловна Королёва. Теперь с вами будет работать она, – и, увидев округлившиеся от удивления глаза Елены – вот так старушка под восемьдесят! – она, довольная произведенным впечатлением, ехидно хмыкнула и, быстро распрощавшись, ушла.

– Очень приятно! – отозвалась Княгиня, радушно протягивая Елене ухоженную руку, и приветливо пригласила: – Проходите, пожалуйста – надо же нам с вами познакомиться.

– Мне тоже очень приятно, – с трудом выдавила из себя, входя в дом, Елена, понимая, что невозможно не ответить на рукопожатие, и одновременно испытывая жгучий стыд за свои собственные огрубевшие руки, давно забывшие, что такое крем. – Но я, в общем-то, на минутку, Маргарита Георгиевна, только познакомиться и узнать, чем я могу быть вам полезна, – ошеломленно лепетала она.