Рождение легенды
Шрифт:
– Это ты… хорошо придумал… с бревном – отфыркиваясь, сказал он.
«Само так вышло», – хотел сказать Трусишка, но открыв рот, нечаянно хлебнул воды и только закашлялся.
Из стремнины зайчат вместе со спасительным бревном вынесло на середину реки, где более спокойное течение повлекло их дальше. Собаки некоторое время бежали за ними по берегу, но путь им преградил приток, и они с криками, которые Трусишка не смог разобрать, скрылись в прибрежных зарослях. Кроме одного слова…
– Куда они побежали? – Трусишка изо всех надеялся, что ему послышалось.
– К броду, – ответил Длинноног. – Наверное, выше по течению и с этой стороны есть брод. Нужно пристать к левому берегу!
Но, похоже, собаки знали, что делали. Зайчата пробовали грести, но толку от этого не было никакого, течением их медленно, но верно сносило именно к правому берегу. Наверное, лесов без хищников вообще не бывает. И как столь очевидная мысль не пришла им в голову раньше!
Река степенно несла свои воды вместе с подневольными путешественниками. Правый берег медленно приближался, и Трусишка, плывший к нему спиной, беспокойно посматривал назад, но собак ещё не было видно. Зато над кронами деревьев показалось нечто огромное и чёрное.
– Крепость Ужасного Лиса… – выдохнул Длинноног.
Трусишка сглотнул. Прибрежные ивы и тополи наконец расступились, открывая взору высокий холм, каменистый склон которого был покрыт кустарниками и чахлыми деревцами. На самой вершине возвышалось большое деревянное строение, окружённое высоким частоколом. Брёвна со временем почернели, придавая Крепости ужасающий вид. Трусишка почувствовал, что снова начинает дрожать.
Течение, спасшее зайчат от своры собак, теперь несло их прямо к подножию холма. Конечно, сейчас там никакого Ужасного Лиса нет, однако на душе от этого легче не становилось. Зайчата снова попытались грести, но справиться с течением им было не под силу.
Бревно сплавлялось всё ближе и ближе к берегу, пока не застряло в зарослях прибрежного камыша. Зайчата спрыгнули в воду и принялись толкать бревно, чтобы плыть дальше. Однако оно крепко зацепилось торчащими сучьями за илистое дно и не сдвинулось даже ни на йоту.
Спугнув несколько крякв, зайчата выбрались на берег, прямо под Крепостью и, как обычно разделившись, чтобы лучше запутать следы, двинулись вдоль берега вниз по течению. Чем дальше они шли, тем круче становился холм, а береговая полоса сужалась. Вскоре, оба зайчонка топали уже совсем рядом – никто не рискнул приблизиться к страшному строению даже на шаг.
Заросли камыша и осоки становились всё гуще. Под ногами начала хлюпать вода, и через полсотни шагов берег окончательно превратился в непроходимую топь, а склон зловещего холма стал почти совершенно отвесным. Дальше никак нельзя было пройти. Зайчата попробовали идти через болото, но на втором же шаге Длинноног чуть ли не с головой провалился в трясину, и Трусишка еле вытащил его обратно. Вымазавшись в грязи с головы до пят, зайчата, тяжело дыша, отползли к узкому языку земли у стоявшего стеной холма.
– Может, нас не найдут здесь? – решился спросить Трусишка.
– Мы слишком наследили, – покачал головой Длинноног.
Оглядевшись, Трусишка увидел две отчётливые цепочки отпечатков ног на болотистой почве. По таким следам их здесь нашёл бы даже слепой хищник с насморком.
– Надо идти, – Длинноног поднялся.
– Но куда?!
– Вверх. Авось успеем проскочить.
Зайчата как сумасшедшие побежали по берегу в обратном направлении. Трусишка еле поспевал за своим другом. Он несколько раз падал, грязь лезла в рот, глаза и уши, но некогда было даже отряхнуться. Как только берег расширился, зайчата вновь разошлись. Впереди послышалось тявканье. Трусишка похолодел – не успели!
Зайчата повернули так, чтобы проскользнуть между Крепостью и преследователями. Трусишка совсем уже выдохся и сильно отстал от Длиннонога. Где-то совсем рядом раздавались крики хищников. Трусишке приходилось забирать всё правее и правее, и вскоре он уже из последних сил карабкался по холму вверх.
Весь склон был усеян костями животных, которые вместе с камнями осыпались под ногами, затрудняя восхождение. Пот градом лился с зайчонка. Костей становилось всё больше, и он запоздало понял, что это остатки от обедов Ужасного Лиса и его Братства. К горлу подкатил комок, и Трусишка схватился за ближний валун, но тот вдруг сорвался вниз и вызвал оползень. Зайчонок покатился вниз и, ударившись о ствол раскидистого кустарника, внезапно провалился в какую-то яму.
Потирая ушибленные бока, он с трудом поднялся и понял, что это не просто яма, а обширная пещера, ведущая вглубь холма. Света через полузаваленный вход проникало мало, и здесь царил почти полный мрак. Трусишке даже показалось, что в глубине туннеля, кто-то есть… А что если подземелье ведёт прямо к Крепости?!
Он немедленно выскочил бы вон, но снаружи послышались голоса хищников. Трусишка затаился.
– Пока начинайте свежевать этого… – прозвучал довольный голос.
Говорили что-то ещё, но Трусишка уже не мог ничего расслышать. Длиннонога поймали! Трусишка горько и беззвучно зарыдал. Он лишился своего единственного друга…
– Сейчас найдём! – раздался громкий и уверенный голос другого хищника. – Он не мог далеко уйти…
Трусишка невольно шмыгнул носом и замер. Теперь хищники искали его, Трусишку! Бежать можно было только дальше в пещеру. Трусишка вытер слёзы и со страхом всмотрелся в темноту – идти туда не хотелось. Кто знает, какие чудовища могут здесь водиться? От внезапно вспыхнувших в глубине пещеры глаз зайчонок просел… Крик застрял где-то в горле, и наружу вышел лишь еле слышный сип.
Трусишка не мог ни пошевелиться, ни о чём-либо думать, а только неотрывно смотрел на приближающиеся в темноте глаза…
Он не сразу понял, что ему что-то говорят, потому как с огромным облегчением наконец рассмотрел того, кто вылез из тьмы. Это был всего лишь ёж! Он устало снял с плеча котомку и, положив свой узловатый посох на землю, присел рядышком.
У Трусишки даже выступили слёзы на глазах. Он хотел сказать, что снаружи его ищут хищники, но всего лишь беззвучно открывал и закрывал рот. Ёж приложил палец к губам, призывая к молчанию, и Трусишка, прислушавшись, понял, что наверху происходило что-то совсем неожиданное.