Рождение мечника
Шрифт:
— Стоп. Значит, он наш?
— То есть?
— Ну, по складу, — мужчина неопределённого покрутил рукой. — Государственник, патриот, или как ещё это назвать? Государев человек, одним словом.
— Скорее, помешан на рукопашке. А где ещё столько спецов, с которыми можно работать, как не в органах?
— Так, а это что? — На последней странице дела лежала рукописная подписка о неразглашении.
— Это? Подписка. Он в какой-то проект закрытый был приглашён. После чего все залы передал своему товарищу и ученику.
— Институт физических процессов в микромире, — прочитал Кирюхин. — Ядерщики, что ли?
— Не знаю. Я попробовал запросить информацию, но мне не дали. Недостаточно допуска.
— Так что ж ты молчал?! Это же всё меняет! А… — и тут опытного следака пробил холодный пот. — Институт… Объект «Институт»… Б…дь. Всё сходится, Потапыч!
— Не понимаю тебя, спецура.
— Давай так, старик. Ноги в руки, пусть восстановят все разговоры, которые объект вёл по пути в город. И в городе, если
Старик выскочил из кабинета, а следователь подбежал к телефону. Набрал номер. Бросил в трубку пару непонятных фраз, явно запароленных.
— Всё по объекту «Хозяйка». Только фельдъегерской почтой. Да, пусть будет вертолёт. Жду.
Спустя два часа на Кирюхина с первого листа новой папки смотрело то же волевое лицо с серыми глазами. Здесь объект был облачён в форму военного образца, и выглядел очень уставшим. Его тут явно сильно гоняли. Зачем гонять начальника службы безопасности? Значит, он был не только администратором. Значит, он участвовал в боевых акциях. А если он участвовал в боевых акциях, то вполне мог быть причастен к работе этого пылесоса, высосавшего из Земли её самые ценные ресурсы, имя которому: «Институт» и Ко.
Мозаика легко сложилась. Парень намеренно привлекал к себе внимание. Парень что-то знал и хотел это довести до нас. Что именно? По имеющейся сверхсекретной информации, между чужими в ближнем космосе произошла свара. До планеты долетел остаточный радиационный фон взрыва. Кто-то там что-то с кем-то не поделил. Предположим, объект в то время был на месте боя. Такое возможно, судя по всему, он пользовался доверием Хозяйки, даже спал с ней. До него она никого близко не подпускала. А Хозяйка не дура, выбрала себе сильного, умного паренька, приблизила, обласкала во всех смыслах. Последнюю неделю лично нигде не появлялась, значит, вполне могла сидеть в своей орбитальной крепости или на каком-то корабле. Ждала эвакуацию награбленного. Или ещё что ждала? Почему она не могла ждать на планете? Кто ей мешал? Мы даже и близко не копались. Ожидала проблем. Эвакуировала с собой своего мальчика. Ценила. Потом этот взрыв. Потом на Землю возвращается Познань, уже без Хозяйки. Что это значит? Значит, она либо упорхнула, либо погибла в разборках. Они ведь только кажутся всесильными, эти пришельцы из космоса. Тогда почему он не ушёл с ней? Значит, всё-таки погибла. А он прилетел в надежде отомстить. Девочка фигуристая, умная, говорят, и боец хороший: такая может сильно в память запасть. Но на орбите уже были чужие. Значит, он прошёл фильтрацию. И, несмотря на это, прилетел с оружием. Значит, не фильтрацию. Значит, его пропустили. Зачем? Вот это очевидно — им нужен местный агент, на которого не падёт подозрение. Для чего? А как мы вообще вышли на их агентов? Все они легализовались через Грищука, который под колпаком. Кто заказывал документы у Грищука? Некто Познань Леон Иванович. Наш Познань Леон Иванович. Заказывал документы. У нашего человека. Мог заказать у другого? Без сомнения, мог. Что это значит? Значит, парень сознательно сливал агентов. Значит, его завербовали, а он их бессовестно слил. Хочет жить? Мастер боевых искусств? Да они же чуть ли не фанаты быстрой смерти! Нет, дело не в жизни. Он ведёт свою игру и показывает, что готов сотрудничать. Почему не говорит прямо? Это, опять же, очевидно: парень под колпаком. Мы не знаем всех возможностей их разведывательного оборудования, а он догадывается. Поэтому не идёт на прямой контакт. Пытается установить контакт косвенный.
Кирюхин откинулся на спинку кресла: ситуация была нестандартной. Пожалуй, это была первая победа землян в развернувшейся агентурной войне. Победа, которой они были обязаны землянину Познань. А если не только агенты? Что он говорил другим?
Следователь открыл другую папку и принялся вчитываться в протоколы допросов пацанов из клуба. Так, УФО, ВКС, хавертанк, космодесант… Про вербовку мы и так знаем, не дураки. Стоп, а это что? — «Слишком серьёзные враги у наших завоевателей». — Враги у завоевателей… Нас доили не завоеватели. Нас доили другие. Которые «серьёзные враги». Хозяйка, десант до контакта — всё вставало на свои места. Это важно. Это очень важно. Они не всесильны. У них есть враги. И не просто враги, а враги сильные, коварные, умеющие драться. Как они разделали тогда американцев! Половина спутниковой группировки, авианосец, какие-то корабли сопровождения… Так, ищем дальше. Спор в электричке про чужих?! Зачем? — «Крылатые ракеты морского базирования — вот наше всё. Они себя ещё покажут». — Покажут… Какие там были корабли сопровождения? Эсминцы? Зачем? Затем, что с крылатыми ракетами. Видно, американцы успели отстреляться, и это чужакам не понравилось. Б…дь! Да он же нам их слабые места показывает!
Кирюхин подскочил к телефону и начал судорожно набирать номер. Потом нажал на рычаг, немного постоял, сжимая в руках кусок вожделенной пластмассы. Так и подмывало поскорей доложиться, принять меры, привлечь штабных аналитиков… Но следователь на одной интуиции решил не спешить, удержал праведный порыв. Нужно всё изучить до конца. Возможно, там будет ещё что-то существенное. Вернулся к столу. Но ничего существенного больше не оказалось, дальше шли обычные рутинные разговоры на бытовые темы, обычно короткие и бессодержательные. Он вновь вернулся к трубке, покрутил её в руках, и набрал совсем не тот номер, который хотел набрать несколькими минутами раньше.
— Потапыч, снимай инструменталку; активную наружку тоже можешь снять. Оставь только одного сопровождающего. Так, на всякий случай. Да, объект пустышка. Прошёл фильтрацию, теперь на радостях отрывается. Что? Новый спор вышел? С кем? А… Ну давай сюда запись, почитаю.
Потапыч принёс запись, Кирюхин лениво пробежался по строчкам докладной записки. Небрежно бросил на стол. Несколько секунд опытные безопасники смотрели друг другу в глаза; наконец, следователь еле заметно кивнул. Потапыч вылетел из комнаты, словно шарик ртути, на который наступили каблуком: его глаза сияли. Кирюхин, между тем, опять упал в кресло. Новая порция испарины никак не желала вытираться. Он чуть было не завалил всё дело. Один звонок на эмоциях — и можно было бы распрощаться с шансом. С малюсеньким, но всё же шансом. Потому что раньше шансов не было. Это следак сейчас понимал особенно отчётливо. Он бросил ещё один, прощальный, взгляд на докладную записку. Где-то в середине значилась сакраментальная фраза, брошенная объектом как бы вскользь: «Я не верю в вождей, королей, президентов. Они их просто купят, как раньше покупали американцы. Я верю в простой народ. Именно он решит исход борьбы». — Прочесть подтекст этой фразы не составляло труда. Мечник словно говорил сейчас с ним. С ним, и ни с кем другим. Словно в душу к нему залез и вещал, подобно телепатам из фильмов. И Кирюхин, Следователь по особым делам Главного следственного управления ФСБ, внимал простому русскому парню, неожиданно ставшему фигурой большой шахматной игры, разворачивающейся сейчас на просторах космоса. Парень сделал всего лишь один шаг — просто вернулся на Землю — и тут же выбился в дамки; или в ферзи — кому как больше нравится. Интересно, что и в той, и в другой игре была возможность резко изменить свой статус и ситуацию на доске. И возможность изменить получала… жалкая, никчёмная пешка, которая смогла совершить последний, но самый важный в своей жизни шаг.
Поиск пути
Первый раз тоска накатила уже в номере. Она схватила за горло, стало тяжело дышать, стало бессмысленно куда-либо идти. Хотелось здесь же, прямо в этой комнате, закончить всё раз и навсегда. Ощущение тягучей беспросветности бытия вжало, втоптало меня в удобное кресло роскошного номера, и окружающее удобство вмиг стало серым, пасмурным, бессмысленно пафосным. Огромным усилием воли я заставил себя подняться, на негнущихся ногах доковылял до огромного, от пола до потолка, панорамного окна. За стеклом жил город. Его историческая часть, с утопающим в желтизне осенних листьев сквером, старинными домами, областной администрацией, созданной в годину расцвета советской культуры, — всё это представало, словно на ладони. Вид живого, пусть и несколько небрежного по причине поздней осени человеческого мирка помог разогнать остатки душевной хмари.
Почему меня так накрыло? Психика сложно переносила чудовищные контрасты бытия. Мне это было в диковинку. Мой закалённый годами медитаций и тренировок внутренний стержень выходил в мир спокойным созерцательным умиротворением, ему были чужды все эти резкие перепады. Тем сложней было их переживать. И вот теперь, со свойственной русским тягой к самоанализу, я принялся раскладывать на составные части это новое для меня состояние.
По здравому размышлению ничего особенного в происходящем не было. Я на секунду прикоснулся к чему-то значительному, важному, к сказке — с прекрасными принцессами, космическими станциями, самоотверженностью и любовью. Прикоснулся, а потом меня вдруг резко отбросило назад, без возможности снова коснуться или даже увидеть. Более того, всё время этого короткого соприкосновения я пахал, как вол. Постоянные тренировки, боевые акции, противостояние разведок, непрекращающийся ни на секунду драйв, сдобренный солидной порцией адреналина. Теперь же на смену всему этому пришёл гостиничный номер в родном городе — бессмысленно дорогой, бестолково большой и совершенно пустой. Раньше не накрывало лишь потому, что ещё горел в крови адреналин от высадки, от драйва большой игры, которую я затеял. Пожалуй, теперь у меня просто нет альтернативы, остаётся только играть свою самоубийственную роль до конца.
Я раскрыл ноутбук, предусмотрительно приобретённый в магазине по пути в гостиницу, подключился к гостиничному Wi-Fi. Итак, новости о чужаках на орбите уже прошли. Новостные каналы во всё горло кричали о Контакте, в СМИ царила атмосфера непреходящей эйфории. За ней скрывалась растерянность людей и властителей, и слова последних об эпохальном моменте не могли обмануть сколь-нибудь сведущего человека. Судя по данным телевизионщиков, высокие делегации собрались в штаб-квартире ООН, где шли нескончаемые переговоры. Однако, судя по социальным сетям, картина была несколько иной. Чужаки появились в большинстве мировых столиц. Где-то они приземлялись очень нагло, чуть ли не перед дворцами, домами и д.т. официальных органов власти. Где-то люди сообщали об оцепленных районах, о странных аппаратах в небе, о появлении в штаб-квартирах крупных корпораций людей в необычных серебристых комбинезонах. Важно было то, что чужаки развернули на планете бурную деятельность, невзирая на какие-то там официальные переговоры, и растерянное человечество не спешило пресекать попытки чужаков проникать в самые удалённые уголки планеты.