Шрифт:
Глава 1
Рождение Оза.
Предрассветный туман почти рассеялся. Ночная тьма уступила свету. Первые солнечные лучи коснулись широкого луга и капельки росы заискрились весельем нового дня. Безоблачное, дивно голубое небо и слабый, едва ощутимый ветерок обещали скорую жару. Окружавший луг лес услаждал слух многоголосым пением птиц.
В высокой траве лежал человек. Лежал он с широко открытыми глазами, но взгляд был пустым и безжизненным. Тонкая, бледная и почти незаметная полоска застывших в безмолвии губ подчёркивала отрешённость. Спутанные седые пряди обрамляли измождённое, узкое лицо. Крупный, изогнутый и острый, словно клюв хищной птицы, нос усиливал отталкивающее, скверное впечатление о застывшем в мертвецкой неподвижности мужчине. Солнечный свет яркими бликами падал на его неимоверно затасканную, рваную и сплошь покрытую
В голове этого странного оборванца, который сейчас не чувствовал ни холода, ни голода, ни усталости, проносились воспоминания о прошлом. Он переживал события тех дней заново, тщетно пытаясь собрать и склеить осколки обречённого разума.
— Поторопись, Скар, только вас и ждём! — крикнул ему высокий, статный воин, начиная отвязывать удерживающие ладью у пристани верёвки. — Так мы до Дувра и к следующей зиме не доберёмся.
— Да он не особо и хочет покидать родной город, — улыбался другой его друг, такой же грузный и медлительный, как он сам, с важным видом восседая на корме, — а нам бы на Турнир успеть.
— Вы бы видели, как долго он прощался с братом, — весело подхватила дружеское зубоскальство воинов шедшая рядом с ним к ладье женщина, его жена Дина. — А уж как…
Она споткнулась о слегка выбившуюся из общего ряда настила деревянной пристани доску и едва не упала в воду. Он подхватил её так быстро, что не позволил и потревожить младенца, который спал у неё на руках.
— Под ноги смотри, весёлая, — сквозь зубы, недовольно процедил Скар.
Женщина так испугалась, что тут же умолкла и полезла в ладью, ещё бережнее прижимая к себе ребёнка. Двое вёртких сорванцов, малолетние сыновья Скара, хохоча запрыгнули следом. Кроме изрядно набравшего в весе на спокойной службе у ворот Крома с его единственным сыном, там уже расселись жёны его друзей и две малышки высокого Олафа.
— Добряк превратился в ворчуна! Ха-ха-ха! — как ни в чём не бывало рассмеялся Олаф. — Скар Ворчун, так мы будем теперь тебя звать.
— Отойдёт, дух у него добрый, — улыбалась с остальными тощая, словно жердь, некрасивая и очень болтливая жена его высокого друга.
Он и правда не желал покидать родных мест, словно предчувствовал беду. Но всех охватила жажда лучшей жизни. Всех, и не меньше других его жену Дину. Старший брат Олафа служил командиром в крупнейшем и богатейшем городе Агрии. Он пообещал им с Кромом достойную плату, а брату лично весьма доходную службу у восточных ворот. Все три семейства не могли дождаться весны, чтобы отправиться наконец в это путешествие. А тут ещё подтолкнули стража к переезду да Луры. Эта достойная семейка подкупом и интригами не позволила ему занять место командира. Во всяком случае, именно так считал Скар. Для человека, который столько лет выслуживался, чтобы взобраться повыше, и столь сильно ценившего даже такой небольшой успех, оставаться обычным стражем — настоящая трагедия. После того он и поддался на уговоры жены и друзей, а сейчас конечно же сожалел об этом. Хотя, смог ли бы он отказать хоть кому-то в своей жизни и крепко настоять на своём? Вряд ли. Но, получи он должность командира, даже его Дина не смогла бы выманить стража из Ганзы.
Вместе с Олафом они оттолкнули их небольшую, старую ладью от пристани. Перед тем как взяться за весло, Скар бросил последний взгляд на почти пустой порт и малую городскую стену, где последние годы проходила его служба.
— Глупцы! — каркнул им вслед старый портовый грузчик, который с самого утра восседал тут же, на паре разбитых ящиков. — Это корыто и дня не продержится на реке.
Сгорбленный старик весь торговый сезон, и даже раньше, ошивался у пристани и для ганзейцев давно стал её неотъемлемой частью. Его семья сгинула в лагере потерянных, что располагался совсем недалеко, у старых рудников. Сам он там и доживал свои последние дни, среди нищеты, голода и страданий. Другого бы стража погнала прочь, ибо потерянным не рады горожане Ганзы, но только не Юсо. Его, как это ни странно, привечали и местные, и гости, порой подбрасывая старику мелочь или еды. Уж он то, повидавший всякого в ганзейском порту, знал о чём говорит. Старая ладья, всё на что у них хватило монет, действительно не внушала доверия. Даже после ремонта та протекала и, судя по многим отметинам, явно побывала не в одной переделке. Торговец клялся, что та дотянет до Акра, и ему поверили. Хотя скорее смирились с этим вариантом. Можно было конечно взять пару рыбацких лодок за ту же плату, но и те могли перевернуться при первых сильных ветрах на большой реке. Вариант ещё хуже, чем со старой ладьёй. Сам он предлагал передвигаться с караванами, нанимаясь в охрану, но остальным не терпелось поскорее увидеть Дувр. Скар конечно же лишь тянул время, уже будучи не в состоянии отказаться от нежеланной затеи с переездом. Да и мест для них с детьми и жёнами на полностью загруженных товарами ладьях торговцев явно не нашлось бы.
Взгляд стража вернулся к воде. У пристани покачивались несколько малых и больших ладей, а также немало лодок. Там были и две подобные их старушке, с четырьмя вёслами и высокой мачтой, но поновее и в гораздо лучшем состоянии. Все они придут в движение совсем скоро, но нетерпеливые путешественники опередят первые торговые караваны. Потому в это утро здесь всё ещё тихо и спокойно. Лишь постепенно просыпавшийся за стеной город нагонял на воина тоску и звал обратно.
Они уходили в одиночестве, не дождавшись первых торговцев. Вернее, ещё ко всему и из-за уверенности в безопасности такого путешествия. Ждать дольше не стали, рассудив, что три опытных стража с лёгкостью защитят свои семьи от любых опасностей. Тем более, как заметил его высокий друг Олаф, каждому видно, что они не торговцы, а значит и рисковать лихие люди не станут.
Несколько дней пронеслись как один миг, ведь они совершенно без приключений добрались до небольшого городка Саты. Единственным неприятным моментом было то, что время от времени из ладьи приходилось вычерпывать воду. Этой самой воды набиралось всё больше, но настроенных на добрый лад путешественников подобная досадная «мелочь» не пугала. Старая посудина, хоть и опасно поскрипывала, проверку, вопреки мрачным прогнозам старика Юсо, выдержала. Во всяком случае, в надёжности ладьи они горячо убеждали самих себя.
Богатое семейство да Бургов, в полном составе, из небольшого селения рыбаков, прямо на глазах посещавших его путников, пыталось выстроить настоящий город. Начали, как обычно, со стен. Очень настойчиво предлагали Скару с друзьями остаться, ибо крайне нуждались в стражниках. Обещали много в настоящем, и ещё больше в будущем. Он готов был согласиться, ведь хорошая плата, крепкие стены и надежда на повышение — всё, о чём грезил страж. С превеликой радостью согласился бы позабыть сказочные перспективы большого города и начать службу да Бургам. Однако все остальные и слышать не хотели о Сате и лишь огромный город привлекал их, словно свежее дерьмо мух. Как обычно, в их компании верховодил Олаф. Уж так повелось с детства и отчего-то продолжалось до сих пор. Его решение продолжить путешествие поддержали все. Скару оставалось лишь плыть по течению чужих желаний. Порой он и сам удивлялся почему не настаивал и не проявлял волю, но легче и спокойнее было махнуть рукой и подчиниться. Оттого так дивились все вокруг его желанию стать командиром. Он не создан был командовать, считали они, слишком нерешительным и мягким являлся. Потому даже мастерское владение мечом никак не выделяло его среди других стражников. А ведь он мог бы победить на Турнире, разбогатеть, стать кем-то важным. Ещё одна причина для тревоги. Скар столько раз бахвалился всем и каждому, и многие, наблюдая его тренировку, с готовностью признавали, что победа на Турнире возможна. Но сейчас, когда они с каждым днём приближались к Дувру, его всё больше охватывали страх и желание вернуться в родную, спокойную Ганзу.
Солнце подымалось всё выше. Одинокий, чёрный как сама ночь ворон, распугав резвящихся в лохмотьях мух, присел на грудь валявшегося в траве человека. Солнечный свет играл радужными переливами в оперении чёрной птицы. Он долго и с интересом наблюдал за глазами неподвижно лежащего мужчины, словно пытаясь понять, жив ли тот. Лёгкий ветерок нежно и почти незаметно коснулся высоких трав. Видимо решение было принято, и ворон, взмахнув крыльями, с пронзительным «А-а-р!», взмыл в небо. Воин не шелохнулся. Смотрел невидящими глазами в потрясающе чистое, голубое небо и продолжал вспоминать.
В тот день ветра не было, пришлось идти на вёслах. Женщины гребли наравне с мужчинами. Небольшое послабление лишь для матери младенца. Течение выручало. Так будет почти до самого Дохора. Дальше Мира встречается с Ладой и две реки станут одной. А та, названная Асой, впадает в Большое озеро на юге.
На их беду, на полпути к Дохору, по днищу ладьи, с громким скрежетом, пробежала широкая трещина. Переселенцы едва успели выправить к берегу и, прихватив свои нехитрые пожитки, высадились на поросшую ивняком отмель. Старое корыто, как правильно обозвал их судно старик Юсо, довольно быстро скрылось из виду. Бог водных просторов Агр принял его в свои воды, спокойно и без возражений. Над водой осталась лишь часть высокой мачты и самовольно расправившийся по водной глади парус.