Рождение подвига
Шрифт:
— Ничего, ничего, сестрица… Мы все вам помогать будем.
Распределив бойцов по боевым группам, Красночуб отослал донесение командиру полка с одним из разведчиков и отправился разыскивать госпиталь.
Раненых он нашел в одном из подвалов вокзала. Видно, раньше здесь был какой-то склад. Кругом валялись разбитые ящики, бочки, пустые бутылки. И только вторая половина, за деревянной перегородкой, была приспособлена под госпиталь. На полу, на расстеленных одеялах и шинелях, лежали тяжело раненные бойцы. Слабый свет мерцавшей коптилки едва позволял
— Ты откуда будешь, хлопчик?
Мальчик насупил торчащие бровки и обидчиво поджал нижнюю губу.
— Ниоткуда. Сталинградец я… Маму мою фашисты убили.
— Мы уже окрестили его, товарищ лейтенант. Он не просто Саша, а Саша Сталинградович.
У Красночуба запершило в горле. Он вспомнил своих детей.
— Сынок ты мой, — погладил он его по свалявшимся, грязным волосам.
— Нет, — сказал твердо мальчик. — Ты не мой папа… Я знаю своего папу… Он тоже с фашистами воюет.
— Проклятые изверги, — донесся из темноты голос раненого. — Мне бы хоть одну здоровую руку…
— Куда же мы его определим? — спросил вполголоса лейтенант. — Нельзя же тут держать детенка…
Наташа обняла мальчика и прикрыла полой шинели.
— Пусть будет со мной. Останешься со мной, Саша?
Мальчик доверчиво прижался к Наташе.
— Останусь…
Лейтенант Красночуб заметил, что раненые ведут себя спокойно, даже стараются не стонать.
— Медикаменты Печенкин достал?
— Индивидуальных пакетов принес и две немецкие походные аптечки. Вода есть.
Красночуб отцепил от ремня флягу и передал Наташе.
— Тут спирт. Пригодится.
Лейтенант ушел в горьком раздумье. Положение у батальона тяжелое. Много раненых. Почти нет продовольствия. И как быть с ребенком? Может, отправить его с разведчиками?
Красночуб поднялся на второй этаж. В угловой комнате с винтовой лестницей в подвал он устроил себе командный пункт.
Ночь пролетела незаметно. На востоке тускло серела едва различимая полоска. Зачинался рассвет. Пришел старшина Печенкин, доложил о наличии оружия и боеприпасов.
— В общем бедновато, товарищ лейтенант. Вокзал — вон какая махина. Сюда полный состав батальона в самый раз. А у нас из ста восьми человек половина раненых.
— Ничего, старшина, не робей, продержимся. А там, глядишь, и из полка чем помогут. Нам бы гранат побольше.
— Собирают ребята. У меня там три ящика натаскали.
— Ножами неплохо бы обзавестись… В рукопашной в нашем положении все нужно: и лопата, и граната, и русская винтовка.
— Лопаты и ножи у всех имеются. Вот только с харчем, товарищ лейтенант, плоховато. Какие галеты и консервы из немецких ранцев повытряс — раненым снес, а больше ничего нет.
— Ничего, старшина, будет день, будет пища. На голодный желудок драться легче. Злее немца будем бить. Ты сегодня
— Никак нет, товарищ лейтенант. Воды вот, правда, вдоволь напился. Вроде и сыт.
— А зачем же мне положил пачку галет?
— А как же, товарищ лейтенант? Что нам тут без вас делать? Ходил я по нашим боевым группам… Ребята рады, что вы к нам пробились. Без командира, что без головы…
— Возьми вот, — разломил Красночуб галеты, — подкрепляйся. Пожуем и с часочек поспать надо.
Они улеглись рядом, подстелив одну шинель, а другой накрылись. И тут же уснули.
Но спать долго не пришлось: с рассветом начался обстрел вокзала артиллерией и минометами.
Боевые группы оставили дежурные пулеметы с двумя наводчиками и ушли в укрытия.
А вскоре появились вражеские самолеты и обрушили бомбы на здание вокзала. Начался пожар. Бойцы задыхались от едкой гари.
Нельзя было допустить, чтобы пламя из первого этажа проникло туда, где лежали раненые. Иначе они сгорят заживо. Связь была нарушена, и Красночуб метался из комнаты в комнату, разыскивая командиров и отдавая приказания.
С утра до полудня фашисты предприняли пять атак, но так и не смогли захватить здание вокзала. Небольшие группы, прорвавшиеся в зал ожидания, были уничтожены в рукопашной схватке.
Убедившись, что ударами в «лоб» вокзалом не овладеть, немецкое командование стало подтягивать пехоту и танки к одному из угловых каменных домов. Красночуб понимал, что вот-вот начнется снова атака. Кроме пулеметов, ее отбивать нечем. Один наш танк разбит прямым попаданием бомбы, другой с перебитыми гусеницами не имеет ни одного снаряда. У минометчиков кончались мины. Рассчитывать на подкрепление не приходится.
Сжимая до боли в руке приклад автомата, лейтенант Красночуб мучительно думал, что же ему предпринять.
Между тем немецкие танки выползали из-за углового здания и, разворачиваясь, шли с левого фланга к вокзалу. Сейчас за танками двинется пехота… Танки, открыв стрельбу с ходу, ползли, неумолимо надвигаясь на наши позиции.
И тут лейтенант вспомнил, что немцы, атакуя вчера вокзал, черными ракетами вызывали на помощь свою авиацию. Он тут же распорядился принести ему ракетницу и стал подавать сигналы…
Немецкие бомбардировщики проходили над Волгой. Их было много, шли они к центру города. «Нет, не принимают сигналов… Все напрасно» — подумал Красночуб. И вдруг увидел, как отделилась группа из пяти самолетов и направилась в сторону вокзала.
Немецкая пехота уже выбежала из своих укрытий и устремилась за танками. Фашистские пикировщики, приняв сигналы Красночуба, с ревом обрушились на свою пехоту и танки.
Несколько авиабомб легли как раз в середину атакующих, два танка загорелись.
Красночуб знал, что это спасение временное… Но атака сорвалась. Еще один день был выигран у немцев.
Вечером в батальон пробралась пожилая женщина и рассказала, что немцы готовят утром удар с тыла. Посланные разведчики подтвердили правильность этих сведений.