Рождение подвига
Шрифт:
Сучок дополз… В углублении среди битого кирпича лежала вниз лицом женщина. Растрепанные волосы закрывали лицо. На спине старенькой вылинявшей телогрейки лохматились рваные дыры от пуль.
Сучок вскочил и, уже не укрываясь, бросился в развалины.
Когда он показался с ребенком, обхватившим его за шею, из развалин навстречу кинулся немец.
У Ежа, наблюдавшего за солдатом, замерло сердце. Он чуть было не крикнул: «Огонь!» Но стрелять нельзя. Можно попасть в солдата, в ребенка.
И тут Еж увидел, как Сучок, отчаянно размахнувшись, швырнул в фашиста «лимонку» и в ту же секунду бросился
…Его окружили товарищи, смотрели, как завороженные. А он гладил прижавшегося к нему чумазого мальчонку и все не выпускал его.
Подошел лейтенант, обнял солдата.
— Спасибо, — сказал он. Потом распорядился: — Перевяжите ему руку.
Только теперь все заметили, что из рукава шинели Сучка капала кровь.
Вскоре появился санитар, и они втроем отправились в тыл…
…Река дохнула зябко, и вместе со степным ветерком на позиции натянуло тумана. Рассвет все не наступал. Пора начинать.
Лейтенант Еж подал долгожданную команду: «Вперед!» И будто пятнистые ящерицы, в маскхалатах поползли вперед разведчики и саперы, а солдаты атакующей группы по одному исчезали в ходе сообщения. Труднее приходилось артиллеристам. Невелика с виду пушчонка-«сорокопятка», а в ней почти полторы тонны. И снаряды, что ни ящик, — пуд. Но артиллеристы народ смышленый. Лямки пристроили, впряглись по-бурлацки и тянут. А чтобы не гремели станины, тряпьем обмотали их. Рядом с орудием шел, пригибаясь, лейтенант Еж.
Туман — отличная маскировка. Только бы не сбиться с направления. Тут, главное, делай то, что враг за невозможное считает.
Шли торопливо, делали короткие остановки, прислушивались. Вот слева затараторила автоматная очередь. «Обнаружили, — подумал лейтенант, — или для успокоения, на всякий случай?».
Но вскоре над головой поднялись свистящие потоки свинца. Вслед за ними громыхнули первые взрывы. Солдаты штурмовой группы поняли, что это наш артналет: он означал сигнал накапливаться на исходной позиции для броска в атаку. Сейчас группа закрепления поднимет шум и стрельбу слева — это будет обозначать ложную атаку на здание с юга, а атакующая группа одним броском должна ворваться в дом с востока. Еж поторапливал артиллеристов. Они уже готовили орудия к бою. Их задача теперь, как только обнаружится любая огневая точка врага, подавить ее с первых выстрелов прямой наводкой.
Слева раздалась стрельба. «Начали», — догадался Еж и поднял группу в атаку. И тотчас же поблизости ударила тяжелая очередь из крупнокалиберного. Еж упал и сполз в воронку. Артиллеристы направили ствол «сорокопятки» в сторону противника, выжидая. Туман мешал. Неизвестно, откуда стрелял крупнокалиберный. Еж решил помочь артиллеристам. Он дал короткую очередь из автомата, вызывая огонь на себя, и отполз в сторону. Фашист клюнул на приманку, тут же послал в ответ прерывистую очередь-скороговорку. И не успел он замолкнуть, как прогремела оглушающе наша «сорокопятка», спустя минуту — еще раз. Вражеский пулемет замолк. Наши солдаты бросились в атаку. Слышно было, как с хрустом лопались гранаты, осколки со скрежетом царапали стену дома. Одновременно несколько взрывов потрясли воздух.
И тут из здания ударили автоматные очереди противника. Лейтенант Еж и вернувшийся из медсанбата Сучок были совсем
Дом разделен пополам глухой стеной, а за стеной — противник. «Вот тебе и изучили объект, — думал Еж. — Заградительных сюрпризов хоть отбавляй».
Противник мгновенно почувствовал, что атака приостановилась, и усилил огонь. Еж послал связного к минометчикам — приказал бить по второй половине здания за глухой стеной. Крыши там нет, и фашисты вряд ли усидят под огнем. Должны уйти.
Тем временем солдаты из группы закрепления по приказу Ежа кирками и взрывчаткой проделывали проломы в замурованных местах. Здание обложили со всех сторон, ходы сообщения гитлеровцев подорвали. А чтобы немцы не подбросили подкреплений, вперед выдвинули танк.
Туман с рассветом стал рассеиваться, видимость улучшилась. Вокруг здания не умолкала ожесточенная перестрелка. Это вели бой другие штурмовые группы. Немцы начали артиллерийский обстрел соседей Ежа. Прямо по зданию они стрелять не решались — там все же свои. И это было на руку. Через полчаса боя солдатам Ежа, прокладывающим путь гранатами, удалось загнать немцев в подвал и очистить все здание. Двух раненых пленных отправили в штаб. Оттуда прислали боеприпасы и большой термос с горячим супом. Лейтенант Еж подбадривал бойцов: «Давай, давай, хлопцы, еще один удар, и домик наш. Закрепимся, а тогда и новоселье справим. Для победы первое дело — воевать умело!».
Вскоре лейтенант Еж уже смог послать донесение командиру полка: «Задание выполнено. Дом захвачен. Закрепляемся. Контратака противника отбита. Сожжено три немецких танка. Остатки вражеского гарнизона захвачены в плен».
…Развалины здания курились кисловатым удушливым дымком. Вокруг сержанта Григория Скитова сгрудились солдаты. Курили, весело смеялись, зубоскалили, будто несколько минут назад не было ни боя, ни грозившей им смерти. Лейтенант невольно восхитился: «Вот она, русская душа!».
— А знаете, о чем наш друг Сучок сейчас думает? — спрашивал Скитов.
— О поспать бы… — дружно отвечали ему.
— Не угадали, хлопцы… О еде он думает.
Все смеются.
— До чего ж наш Вася на харч жадный… У-у-у.
— Ты зато не жадный, — зло бросает в ответ Вася. — Зимой снега не выпросишь…
— Нет, Вася, ты признайся ребятам честно, отчего это у тебя на губах и на подбородке ожоги?
— Ну, хватит! — обрывает его Сучок.
— Давай, давай, Скитов, рассказывай, — слышится чей-то подбадривающий голос.