Рожденная чародейкой
Шрифт:
«Лишь одно осталось, — шептал этот голос. — Убей королеву Сильварреста, и ты взлетишь».
Барон остановился на распутье в двухстах милях к югу от Карриса, в тени старых серебристых берез, угрожающе кренившихся из-за ненадежности песчаных берегов реки.
Над рекой пронеслась стая скворцов и расселась по веткам одного из деревьев, так близко от Бекхарста, что он, казалось, мог коснуться их рукой. Только что дерево было нагим и мертвым и вдруг оделось птицами, словно листьями. Скворцы, громко треща, взлетели, сделали круг
От стаи отделился один скворец, подлетел и уселся на наконечник копья Бекхарста. Склонил головку набок и уставился на человека. Темные глазки его моргали, и взгляд их был куда разумнее, чем положено птице.
— Благослови мое копье, Великий Лорд, — прошептал Бекхарст.
Конь, наклонясь к воде, начал пить. Скворец улетел.
Засохшие листья на ветвях над головой барона шуршали на ветру, как бумага. В полях с северной стороны разливался ослепительный золотой свет.
Вскоре с юга прискакали еще два рыцаря и присоединились к нему. С ними прилетел резкий ветер, взметая опавшую листву, унося поднятую конскими копытами пыль, развевая плащи рыцарей и гривы их лошадей.
Оба были высоки и сильны, как сам Бекхарст. При обоих были щиты и копья. И глаза у них были одинаковые, серые и злые. При встрече никто не промолвил ни слова. Все трое, как будто ожидая какого-то знака, просто сидели на конях, а те торопливо пили из реки. Ветер окружал их невидимой стеной, словно не позволяя тронуться с места.
Бекхарст вдруг поднял голову и принюхался. До него донесся нежный аромат духов, как будто мимо прошла знатная дама.
— Королева уже недалеко, — сказал один из рыцарей. — Часа два езды.
— Приди, ураган, приди, гроза, — прошептал Бекхарст, словно молясь.
Налетел сильный порыв ветра, взревел, как раненый зверь, сорвал с берез последние листья. Лошади заплясали, закатывая глаза и прижимая уши.
И рыцари, как один, пришпорив своих скакунов, поскакали вслед за запахом на север.
ГЛАВА 18
ПАУК РАДЖ АХТЕНА
Остерегайся купцов Ипдопала.
Они скорей продадут тебе свою мать, чем хорошего коня.
Габорн уезжал из Карриса с тяжелым сердцем. Он чувствовал опасность, угрожавшую десяткам тысяч жителей этого города, и потому приказал Умам своего отца остаться там, чтобы помочь управляющему Палдана, лорду Галлентайну, вывезти всех, кого можно, а заодно проследить за обороной города.
Разведчики Габорна, рассыпавшись веером, осматривали равнину. Пролагатель Путей, которого он искал, вполне мог пасть минувшим вечером вместе со многими своими соплеменниками. И будь он мертв, узнать его было бы нетрудно. Мало кто из опустошителей имел на голове тридцать шесть щупалец. Может быть, один из пятисот. А самцы с большими передними лапами встречались еще реже.
Но, обшарив все поле битвы, разведчики не нашли ни одного опустошителя, который хоть сколько-нибудь подходил под описание Аверан.
Габорн же, проехав на юг милю, остановил отряд, заинтересовавшись одним из творений опустошителей. Чудовища нарыли там замысловато переплетавшихся широких рвов. Пустили в них воду из озера Доннестгри, в результате чего образовался рукав, отходивший дугой от берега почти на милю. Глубина рвов на вид была не более четырех футов — по меркам опустошителей, довольно мелко.
Странным был запах отведенной воды. Ужасное зловоние, какое испускают порой горячие источники. Рыба, заплывшая из озера в этот рукав, вся плавала теперь кверху брюхом.
Иом вынула из рукава дорожного плаща надушенный платок и прижала к носу.
— Что это такое? — спросил Габорн, глядя в ров. — Это у них рыбные садки, что ли?
— Не думаю, — сказал Джеримас. — Серой пахнет. Ответила Аверан, что Габорна ничуть не удивило.
— Это не садки. Это их питьевая вода.
Габорн посмотрел на девочку, сидевшую в одном седле с Биннесманом, дабы убедиться, что она не шутит.
— Опустошители разве пьют? — спросил Джеримас. — В народе издавна считается, что они в воде не нуждаются и, как мыши в пустыне, добывают необходимую жидкость из своей добычи.
— Конечно, пьют, — Аверан сдвинула брови. — Горная колдунья перед смертью ужасно хотела пить. Посмотрите в воду. Видите вон те большие желтые камни? Опустошители принесли их с собой и бросили в воду, чтобы они растаяли. Там, откуда они пришли, вся вода вроде этой,
Габорн ничего не знал о том, каковы условия обитания в Подземном Мире, на глубине жилищ опустошителей. Пускаться в столь опасное путешествие до него решались немногие. И сейчас, глядя на желтые камни во рву, он мысленно отметил: «Нужно будет запастись свежей водой».
— Что еще ты нам можешь рассказать? — спросил Габорн. — Для чего, например, опустошителям эта башня?
И показал на остатки изогнутой, словно рог нарвала, башни. Но Аверан покачала головой.
— Думаю, это только часть постройки. Я же не все знаю.
Тут к ним подъехал Джурим с каким-то незнакомцем, своим соотечественником, явно занимавшим высокое положение. Он был стар, и спина его была согнута, словно он привык постоянно низко кланяться своему господину. Лицо — обветренное и шершавое, как верблюжья шкура, под глазами — мешки. В черных волосах лишь кое-где виднелись серебряные ниточки. Прислушиваясь, старик обращал к собеседнику правое ухо.
Он гордо восседал на сильной серой лошади. Поперек луки седла держал посох из сандалового дерева, вырезанный в виде кобры. И даже с расстояния в двадцать футов от каифбы крепко пахло чесноком и оливковым маслом.