Рожденная чародейкой
Шрифт:
— Милорд, — приблизившись, сказал Джурим, — позвольте представить вам каифбу Фейкаалда, верховного советника Радж Ахтена, господина Индопала.
— Весь к вашим услугам, — промолвил Фейкаалд. Говорил он почти без акцента. Редкозубый, с узловатыми пальцами и пристальным взглядом, он показался Габорну похожим на паука, самим воплощением зла. Зрачки его глаз были расширены, и Габорн учуял горький запах опиумного мака.
— Почту за честь, — сказал Габорн. — С чем вы пришли ко мне?
— Что? — Фейкаалд обратил к нему правое
— Я пришел просить вашей помощи, — сказал Фейкаалд. И вручил Габорну позолоченную сумку с посланием. — Эту весть Радж Ахтен получил нынче ночью в горах. На рудники кровяного металла в Картише напали опустошители. К этому времени они уже закрепились там. И ведет их огромная опустошительница — сама Госпожа Подземного Мира.
У Габорна сильнее забилось сердце. Возможно ли такое? Никто и никогда не видел легендарную Госпожу Подземного мира, и никто не мог сказать, как она выглядит. Неужто против Картиша выступила сама Хозяйка? Он сомневался в этом. Земля велела ему идти в Место Костей, да и Аверан подтвердила, что он найдет повелительницу опустошителей именно там.
Габорн внимательно следил за жестами Фейкаалда. Тот говорил о своем деле чуть ли не небрежно, словно это были какие-то пустяки. И походил на купца, который вовлекает покупателя в невыгодную сделку. Габорн почуял неладное.
— Я уже предупреждал об этом Радж Ахтена. Он не поверил. И надеется теперь, что я ему помогу?
Губы Фейкаалда задрожали, словно он испугался, что Габорн сейчас разрушит его самые заветные надежды.
— Он… не знает, что я поехал к вам. Положение очень тяжелое. Радж Ахтен скачет в Картиш, но, боюсь, прибудет туда слишком поздно. А еще я опасаюсь, что он не сможет выгнать врага.
— Вы говорите о том, что вы думаете. А что думает Радж Ахтен?
Фейкаалд опустил глаза.
— Он думает… что солнце и луна светят для него одного. Думает, что люди — всего лишь пыль у него под ногами. И считает, что может сам победить опустошителей. Но я-то знаю, это не так. У него нет ваших сил.
— Без согласия вашего господина, — сказал Габорн, — я не могу помочь вам.
— Пожалуйста, — сказал Фейкаалд. — Я прошу не ради Радж Ахтена и не ради себя самого. Я прошу ради своего народа.
Но Габорн не уступал:
— Я не поведу свое войско в королевство, куда меня не приглашают, и не стану сражаться рядом с лордом, который не гарантирует мне мира. Радж Ахтен раз уже нарушил слово. И сделает это снова.
— В Индопале тоже есть дети, о Великий, — сказал Фейкаалд, повысив голос. Он наклонил голову и умоляюще сложил руки перед лицом. — У них коричневая кожа, но в остальном это такие же дети, как ваши. Они так же смеются. И так же плачут. Точно так же голодают и истекают кровью. И, совсем как ваши дети, они мечтают, что в час величайшей нужды к ним явится Король Земли. Если вам не жаль наших взрослых мужчин и женщин, так пожалейте хотя наших детей.
Габорн покачал головой. Он чувствовал, что Фейкаалд — враг, что бы тот ни говорил. Чувство Земли предупреждало об опасности. Но он помнил еще и то, что показали ему два дня назад Камни Видения Биннесмана. Орду опустошителей, спешившую в Картиш. Там будет еще страшнее, чем было в Каррисе.
Только вот Фейкаалд пытается заманить его в Картиш по каким-то другим причинам. Вряд ли он догадывается, насколько горячо на самом деле Габорн желает помочь.
Но Земля приказала ему искать Место Костей.
— Я не могу послать свое войско, — сказал Габорн.
Фейкаалд посмотрел на Джурима, словно в поисках поддержки. Затем умоляюще произнес салаам, «мир», и низко поклонился.
Тем, что просил мира, он хотел сказать, что Габорн может счесть его дальнейшие слова оскорблением, и заранее призывал его сохранить спокойствие.
— Мир, — ответил Габорн.
— Выслушайте меня — я прошу об одной небольшой милости. Это не должно вас рассердить.
— Что же это?
— В вашем войске есть Неодолимые, воины из Индопала. Их осталось в живых три или четыре сотни. И я молю вас — если вы не посылаете своих солдат, пошлите хотя бы этих.
Габорн прислушался к своим предчувствиям. И Земля предупредила его, что эти люди, если он отправит их в Индопал, погибнут. Но падут ли они в бою с опустошителями или от руки самого Радж Ахтена, Габорн не знал.
— Нет, этого я не могу позволить.
— Я прошу так немного, — настаивал Фейкаалд. — Эти люди имеют для вас мало ценности. У них есть дары — пока, но надолго ли? Четыреста Неодолимых в глазах Радж Ахтена — это сила. И чтобы они не стали сражаться против него, он прикажет убить их Посвященных. Умрут невинные Посвященные — мужчины, женщины, дети. Умрут — и почему? Потому что вам хочется сохранить при себе нескольких Неодолимых, как военный трофей?
Габорн смотрел на Фейкаалда со все возрастающей неприязнью.
— Вы просите милости или вымогаете ее у меня?
— Вымогаю? Никогда! — сказал Фейкаалд. — Я говорю не о том, что сделал бы я. Но намерения моего господина мне хорошо известны.
Габорн и не сомневался, что Радж Ахтен поступит именно так, как говорит Фейкаалд.
— Вы правы, — сказал он. — Индопал — их родина, и я разрешаю всем Неодолимым, которые хотят защищать свой народ, вернуться в Картиш.
Джурим весь просиял, словно не ожидал такого подарка.
— Благодарю вас, о Король всей Земли, — сказал с поклоном Фейкаалд.
— Но, — добавил Габорн, — Силы Земли говорят мне, что Индопалу угрожает великая опасность, и никто из тех, кто отправится туда, не останется в живых. И я должен их об этом предупредить.
Взгляд Фейкаалда сделался жестким. Он согласно кивнул, но лицо его при этом ничего не выразило.
— Прошу вас о небольшой милости.