Рожденная для славы
Шрифт:
— Как вы думаете, граф, возможен ли удачный брак между вашим господином и мной? — лукаво спрашивала я.
— Я уверен, что этот брак принесет счастье не только вашим величествам, но и обеим странам, — торжественно отвечал испанец.
— Помнится, когда мой отец женился на вдове своего старшего брата, это вызвало массу кривотолков и пересудов. Многие говорили, что брак недействителен.
— Пищу таким разговорам дал сам король, который решил развестись с королевой Катариной и жениться на вашей матери.
— Это мне хорошо известно, но вы все же не станете отрицать, что возникли кое-какие
— Ваш отец без труда умел договариваться со своей совестью, — не выдержал посол.
Бедняжка, он начинал терять терпение.
— Не будем плохо говорить о мертвых, граф, — миролюбиво произнесла я. — Тем более что речь идет о великом короле.
— Я уверен, что ваше величество и без меня отлично понимает все выгоды этого союза. Никаких препятствий не возникнет. Мой повелитель без труда добьется соизволения его святейшества.
— Его святейшества? Ах, к сожалению, он мне не друг.
— И это можно уладить, ваше величество, если вы выйдете замуж за короля Испании. Мой господин договорится с папой. Вам нечего бояться, если вашим мужем будет испанский король.
— Я знаю, что папа и ваш государь — добрые друзья. Однако папы я не боюсь, и защита вашего господина мне не нужна.
Я доводила посла до изнеможения, но он не желал сдаваться. Несчастный болван никак не мог поверить, что женщина способна самостоятельно управлять страной. Я не раз встречалась с подобным отношением, и оно изрядно меня злило. Ничего, думала я, вы еще увидите, насколько вы ошибаетесь. Посол удалялся несолоно хлебавши, но я знала, что он придет вновь, боясь возвращения в Испанию с пустыми руками.
Вскоре появились и другие претенденты на мою руку, и это было очень кстати. Я делала вид, что размышляю, взвешиваю «за» и «против», сравниваю. Вновь возник Эрик Шведский, а вслед за ним — эрцгерцог Карл, сын императора Фердинанда.
Заседая со своими советниками, я сказала:
— Мне кажется, народ не хочет, чтобы я выходила замуж за чужеземца.
Эти слова моментально разнеслись по всей стране, что немало меня позабавило. В тиши своей опочивальни я часто болтала с Кэт о всякой всячине, мы отчаянно сплетничали — занятие, малоподходящее для королевы, но весьма приятное. Я всегда обожала сплетни и слухи. Даже мудрая моя половина признавала, что это занятие может принести пользу. Кэт была своего рода посредником между мной и всей страной, ибо имела связи и со знатными людьми, и с простолюдинами.
Например, мне стало известно, что в народе потешаются над тем, как я вожу за нос Филиппа Испанского. Если бы я согласилась выйти за него замуж, моя популярность дала бы трещину. Англичане были сыты по горло испанским мракобесием. Мое замечание о чужеземных женихах распалило воображение первых лордов королевства. Всех опередил граф Арундел, поспешивший предложить мне руку и сердце. Я всякий раз чувствовала себя польщенной, когда очередной претендент добивался моей руки. Ничего не могу с собой поделать — мужчина, проявляющий ко мне интерес особого рода, сразу делается мне приятен. Конечно, женихами двигала не любовь, а амбиция, но, полагаю, и мои женские прелести тоже не оставляли ухажеров равнодушными. Мне было двадцать
Я немного поиграла с графом Арунделом, и Роберт Дадли взревновал, что, в свою очередь, стало для меня дополнительным источником приятных ощущений.
Как-то раз Дадли воскликнул:
— Будь проклят тот день, когда я заключил свой несчастный брак!
— А мне рассказывали, что ваша Эми — премилое создание, — невинным тоном заметила я.
Роберт насупился и замолчал, проклиная злодейку-судьбу. Он был уверен, что, если бы не жена, то ничто не могло бы помешать нашему браку. Однако мудрая моя половина радовалась, что где-то в деревне сидит бедняжка Эми и ждет своего супруга.
Вскоре объявился еще один жених — сэр Уильям Пакеринг, весьма видный кавалер, хоть и не первой молодости. Ему было лет сорок, однако он неплохо сохранился, особенно если учесть привычку к веселому образу жизни. Этот господин был баснословно богат. Унаследовав от отца многочисленные поместья и рудники, кроме того славился приятным обхождением, и я сделала вид, что всерьез раздумываю над его предложением. Придворные бились об заклад: одни ставили на Арундела, другие на Пакеринга. Я вовсю наслаждалась ситуацией, попеременно оказывая знаки внимания то Арунделу, то Пакерингу, а мой Роберт тем временем сгорал от ревности. Словом, эти матримониальные маневры изрядно меня веселили.
Разгневанный граф де Фериа потребовал объяснений. Не желая портить себе удовольствие, я изобразила смущение и слегка погладила испанца по шерстке. Тогда стали говорить, что ни Арундел, ни Пакеринг меня не достойны — на королеве может жениться только принц. Какое-то время фаворитом считался Эрик Шведский.
Мы с Кэт часто шутили на эту тему.
— Я знаю свою королеву, — уверенно говорила Кэт. — Ни один из них вам не нужен. Во всяком случае, так говорите вы сами.
— И стою на этом твердо. Но учти, Кэт, знаем об этом только ты да я. Если будешь болтать, распрощаешься с головой.
— Не слишком-то разбрасывайтесь головами, — предостерегла меня Кэт. — Вы сами говорили, что ваша сестрица наломала дров, казнив лучших людей страны.
— Ты себя причисляешь к лучшим людям страны?
— Несомненно.
— Что ж, тут ты права, — серьезно сказала я.
Она была польщена моими словами и немедленно сообщила последнюю сплетню: герцогиня Суффолк вышла замуж за своего конюшего. Весь высший свет потрясен этим мезальянсом.
— Что ж, пусть наслаждается своим счастьем, — пожала я плечами. — Брак герцогини Суффолк не имеет государственного значения.
— Еще вас очень хотела видеть вышивальщица по шелку.
— Интересно, что новенького изобрела наша мастерица Монтегю? Должна сказать, что она прекрасно разбирается в своем ремесле. А как ты считаешь?
— Совершенно согласна с вашим величеством. Она принесла свое новое изобретение — шелковые чулки.
— Шелковые чулки! Где же они? Почему ты мне их до сих пор не показала?
— У вас такие важные государственные дела…
— Немедленно неси их сюда, несносная.