Рожденная огнем
Шрифт:
Меня загнали в тупик огромный Охотник и обладающий нечеловеческой силой разлагающийся желтоглазый вампир Мэллис.
Будь я тогда невидимкой, меня ни за что бы не похитили, не пытали, не забили почти до смерти и мне не пришлось бы есть мясо Невидимых, цепляясь за жизнь.
Хэллоуин. Еще одна ночь, когда невидимость могла бы стать благословением. Понаблюдав, как древняя Дикая Охота заполняет небо Дублина кошмарами от горизонта до горизонта, я могла бы незаметно спуститься с колокольни. Меня не похитили бы из церкви, не изнасиловали бы четверо Темных принцев, я избежала бы безумия при-йа, которое
И в обе жуткие, переломные ночи меня спасал Иерихон Бэрронс. Вначале при помощи татуировки, которую он нанес мне на затылок, что позволило найти меня в подземном гроте под пустынным Бурреном. Затем при помощи постоянных напоминаний о моей жизни до Дня Всех Святых и непрерывного секса, к которому после принцев у меня развилась наркотическая зависимость.
Не случись любого из этих событий, я не стала бы тем, чем есть сейчас.
Если бы мне нравилось то, кем и чем я являюсь ныне, оба чудовищных события были бы оправданны.
Жаль, что мне не нравилось.
Мои размышления прервало негромкое сухое чириканье над головой. Я подняла взгляд и вздрогнула. Никогда раньше не видела своих призрачных сталкеров во время полета огромной стаей, и зрелище оказалось довольно мерзким. Словно сцена из фильма ужасов: сотни призраков в черных плащах сплошным потоком текли под грозовыми тучами, за их истощенными силуэтами развевалась паутина, поблескивал серебристый металл скрытых глубокими капюшонами лиц. Они сетью раскинулись над Дублином и летели не торопясь, очевидно, выискивая что-то внизу.
Или кого-то.
Кого именно они ищут, сомнений не вызывало.
Я нырнула под неглубокий козырек закрытого паба, едва дыша и молясь, чтобы они не сумели каким-то образом меня учуять. Я не двигалась, пока последние из них не скрылись в грозовом небе.
Затем, глубоко вздохнув, я вышла из своего убежища и, стараясь держать зонт как можно выше, начала проталкиваться через плотную очередь людей, столпившихся у стенда уличного торговца. Поймала два толчка локтями под ребра, мне оттоптали обе ноги и заехали зонтом по зубам. С рычанием выбралась из толпы и чуть не поперхнулась.
Алина.
Я замерла на месте, словно пустив корни, и глазела. Она находилась в десяти футах [7] от меня, одетая в джинсы и облегающую желтую футболку, плащ от «Барберри» и сапожки на высоком каблуке. Ее волосы стали длиннее, тело – стройнее. Она была одна и медленно вращалась вокруг своей оси, словно выискивая кого-то или что-то. Я задержала дыхание и старалась не двигаться, пока не поняла, насколько глупо выгляжу. Чем бы ни являлась столь яркая иллюзия, Алина никак не могла меня увидеть. А если сможет, я тут же получу подтверждение ее нереальности. Хотя доказательств мне и не нужно.
7
Чуть больше трех метров. (Примеч. ред.)
Я прекрасно знала, что это не может быть моя сестра. Я лично опознавала ее тело. Я занималась подготовкой похорон, когда родителей парализовало горе. Сама закрывала крышку гроба, потому что хоронили ее в закрытом. Мою сестру – совершенно точно – я оставила в шести футах под Эшфордом, в штате Джорджия.
– Не смешно, – пробормотала я «Синсар Дабх». Учитывая, что Круус с его склонностью подсовывать мне эту иллюзию был все еще заперт под аббатством, мучить меня сейчас могла только Книга.
В мою неподвижную невидимую спину врезался прохожий, и меня снесло с тротуара. Я отчаянно замахала руками, ловя равновесие, и едва удержалась на ногах и не влетела головой в канаву. Неподвижно стоять в толпе, оставаясь невидимой, – идиотская затея. Я собралась, точнее, попыталась взять себя в руки, что было весьма непросто – теперь образ сестры оказался всего в пяти футах от меня. Ответа от внутреннего демона не последовало, но это меня не удивляло. Книга не произнесла ни слова с той ночи, как сыграла в джинна и исполнила тихо высказанное мною желание.
Я обернулась через плечо, проверяя, не приближаются ли очередные человеческие ракеты.
– Убери ее, – потребовала я.
И снова только тишина внутри.
То, что выглядело Алиной, прекратило вертеться и остановилось, чуть отклонив бежевый зонт с широкими черными полосками, чтобы не мешал рассматривать улицу. От беспокойства и замешательства она нахмурила брови, между ними образовалась глубокая морщинка. Она прикусила нижнюю губу и хмурилась точно так же, как моя сестра, когда о чем-то глубоко задумывалась. Неожиданно она вздрогнула и потерла ладонью живот, словно ей стало больно или ее вдруг затошнило.
Я поймала себя на том, что размышляю, кого же она высматривает, почему так волнуется, и вдруг поняла, что поддаюсь, а потому сосредоточилась на деталях иллюзии, выискивая в ней ошибки и не забывая двигаться и оглядываться.
Над верхней губой слева у нее была маленькая родинка, от которой она даже не думала избавляться.
(Я подалась влево, давая дорогу паре Носорогов, топающих по тротуару.) Длинные темные ресницы, в отличие от моих, не требовали туши, а шрам в виде ямочки на переносице – от того, что в детстве мы прыгали с качелей и она врезалась в мусорный бак. Когда она смеялась, шрам становился заметнее, и это ее бесило. (Я подалась вправо, уклоняясь от шатающегося пьяного, который громко и мерзко, мимо нот, пел о том, что его облома-а-а-али.) Книга сделала Алину идеальной, без сомнения, воссоздав из моих воспоминаний, которые тщательно изучила и просеяла, пока я спала или занималась другими делами. Я часто представляла ее такой, гуляющей вечером по городу. Да всякий раз, когда проходила по Темпл-Бар, мысли принимали туманный образ сестры. Непроизвольно. Но я всегда представляла ее в компании друзей, а не в одиночестве. Счастливую, а не встревоженную. И она никогда не носила сверкающего кольца с бриллиантом на левом безымянном пальце, а сейчас оно заискрилось, когда она поправила зонт. Она никогда не была обручена. И никогда не будет.
Книга, как обычно, не смогла до конца соблюсти детали. Расправив плечи, я шагнула вперед и остановилась на расстоянии протянутой руки, рассчитывая, что люди дадут этой иллюзии хоть немного личного пространства – если, конечно, не я одна страдаю от видений и они ее тоже видят. Но кто знает, вдруг повезет? Возможно, у видения есть личное тайное силовое поле.
Меня тут же окутал запах ее любимых духов и слабого запаха лаванды от смягчителя, который она всегда добавляла в сушилку к джинсам.