Рождённые из пепла
Шрифт:
Раньше они оба жили своими жизнями, пока не остались единственными, в чьей родословной значились прежние короли. Род Канвальда столетиями правил Адамантом, и Адамант всё ещё за него держался.
После коронации Арчивальд тут же отказался от своего рода и взял королевскую фамилию, хотя последней Канвальд в его роду была прапрабабка по отцовской линии. Но Арчивальду это безразлично. Совпадение, что его назвали в честь предыдущего короля Асвальда. Мать назвала.
Младшая единоутробная сестра Генриха вышла замуж за главу рода Холденов после смерти его первой супруги. Недолгий
Арчивальд не был любимцем в семье, часто на него не обращали внимания, но давали всё, что он просил. Иногда он получал своё обманом. И всё же Арчи всегда предупреждали, что четвёртому сыну наследства не достанется. Он ненавидел за это своих братьев, отца, всех вокруг, бегал за юбками и всячески делал всё, чтобы на него обратили внимание. Прислушивался лишь к дяде.
«Видели бы его теперь», – кивнул самому себе Генрих. Слава богам, что в день переворота Арчи гостил у него. Из другой ветви родственных Канвальдам семей уцелела лишь Микая из рода Валдис. Их союз был предрешён.
– Я хочу другую женщину, – обиженно бросил король.
– Развод вам может дать только Верховный Жрец при единогласном решении Совета. А он не даст. И Совет не согласится. Потому что другой супруги с Благословенной кровью Канвальдов у вас нет, – напомнил Генрих.
– Вы все сговорились.
«Разумеется».
– Что за Благословенная кровь, если не уберегла от смерти весь род? Мне такая не нужна.
– Она нужна народу.
– Вздор. Народу нужны хлеб и зрелища. Им хватит.
«Это он усвоил», – вздохнул Генрих.
В первый год правления нового короля так некстати случился неурожай. Сколько пересудов это породило. За пределами столицы даже пришлось подавлять короткое восстание.
Несколько мелких лордов решили, что неурожай – дурной знак, и новый король не достоин занимать трон. Мелкие интриганы. Надеялись в хаосе откусить свой кусок власти. Напрасно. Генрих обо всём позаботился, а король даже не заметил, что в глубине его владений что-то случилось.
Арчивальду нравилось царствовать и раздавать приказы. Благодаря этому, он терпел придворные церемонии, мог делать вид, что слушает, и играть простые роли. Арчивальд умел лгать. Но только не своему дяде.
Король назначил его на пост канцлера и скинул всё, чем не желал заниматься сам, а Генрих умело держал баланс между тем, чтобы контролировать неразумного племянника, и позволять ему делать то, что тот хочет.
Оставалось найти ключик к королеве. Тень кроваво-огненного переворота до сих пор витала над всеми ними.
* * *
Храм потрясал своими размерами. По традиции он являлся самым большим зданием в городе. Его серебряные шпили тянулись так высоко, словно могли коснуться призрачной вершины, на которой жили боги.
Когда по небу плыли облака – густые и пушистые, как морская пена – это было подножие Божественной горы. Означало, что боги близко к земле. Так, по крайней мере, говорили жрецы.
Никто никогда не смог даже коснуться холодных снегов этой горы, как бы высоко ни забирался. Куда чаще несчастные
Лишь одного человека боги впустили к себе. Они узрели его добродетели, благословили его кровь и смешали со своей. Человека звали Канвальд, он основал Адамант и стал его первым королём. С тех пор страной всегда правили его потомки – люди, унаследовавшие Благословенную кровь.
Жители всего Адаманта верили, что пока королевство под защитой Благословенной крови, оно и под защитой богов.
Главный храм в столице, посвящённый им, был огромен и великолепен. Столько света и воздуха, что кружилась голова. Узкие высокие витражные окна расцвечивали косые солнечные лучи. Белый начищенный до блеска пол отражал их и играл цветными солнечными зайчиками – голубыми, красными, зелёными и жёлтыми.
Потолок украшали симметричные серо-белые узоры, сверху свисал большой кристалл, который тоже ловил лучи и преломлял их по стенам. Из-за этого главный зал со всей игрой света казался местом не от мира сего. Особенно во время церемоний, когда к освещению прибавлялись нежный запах благовоний и величавый хор одетых во всё белое и золотое жрецов.
Самым внушительным предметом в зале и во всём храме был алтарь со статуями богов. Всего их шестеро: Богиня любви и милосердия, Бог плодородия, Богиня смерти и памяти. Бог возмездия, Бог отваги, Богиня мудрости и знаний. Их белые мраморные изваяния стояли на изображении трёх гор, выложенном цветными камнями: подножия – ляпис-лазурью под цвет ночного неба, склоны – чёрными ониксами, снежные короны – светлым перламутром.
Круглое окно, расположенное высоко на дальней стене, было единственным без цветных стёкол. Оно пропускало естественный солнечный свет, чтобы он падал точно на статуи, из-за чего белый мрамор их тел искрился.
Каждый – от короля до последнего нищего – был вхож в этот храм и мог насладиться красотой места и вознести молитву покровителям.
Но король Арчивальд не отличался набожностью и посещал храм только на обязательных церемониях. Зато королева приходила молиться каждую неделю. Неизменно. Правда в разные дни и разное время. Линн приходилось быть всегда готовой к тому, что Её Величество пожелает выехать из дворца.
Сегодня для визита в храм королева надела бархатное платье цвета вина. Только вот беда: это платье пошло бы ей, будь королева старше лет на пятнадцать. С её молодым маленьким лицом такое платье теряло всю красоту и скорее уродовало. Разумеется, никто не решится сказать об этом королеве лично, и Линн тоже не собиралась.
Она наблюдала, как Микая медленно шагала по просторному залу, и стук её каблуков гулко раздавался в тишине. Удлинённый сзади подол шуршал по белым мраморным плитам. И на миг… Линн показалось, что за королевой струится шлейф крови.
Она вздрогнула и проморгалась. Это просто платье. Всего лишь ткань. Красная, будто чужеродная для белой чистоты храма, ткань.
Микая на миг остановилась у алтаря, подняла взгляд на статуи, но быстро отвернулась и снова зашагала в сторону молельни. Со спины Линн не могла понять, о чём королева подумала.