Рожденные лихорадкой

Монинг Карен Мари

– Я знала, что рыба была плохой идеей, – в её голосе был намёк на стыд.

Я ничего не ответила. Не знала, что сказать.

– Я не спятила, Мак. Шазам реальный, – произнесла она.

Я моргнула. О чём это она? Что пытается сказать? Видела я этого "Шазама". Это плюшевый зверёк.

Она с трудом выговорила:

– Я бросила его.

– Плюшевую зверушку?

– Нет, – раздраженно ответила она, – это совсем другое. У меня не получалось заснуть. Поэтому я представляла, что это он, чтобы нормально спать, пока не придумаю, как быть. Но я осознавала, что притворяюсь. А когда в аббатстве начался

пожар, я как будто заново пережила всё. Будто тот день, день, в который я потеряла его, снова повторился. Это и спровоцировало то, что у меня слегка крыша поехала.

Я повернула голову влево так сильно, насколько это было возможно.

– Шазам реальный? На самом деле, по-настоящему реальный? – спросила я.

– Он капризный, пушистый коалокотомедведь. Я нашла его в свой первый год Зазеркалья.

Я открыла рот, закрыла его. Задумалась о том, насколько чётко и убедительно прозвучало то, что она только что сказала. Неужели она говорит правду? Или она настолько раздвоена, что теперь, когда Риодан выпотрошил её бред, она внушила себе, что бросила его?

– Коалокотомедведь, который разговаривает и прячется в воздухе? – в конце концов спросила я.

– Мак, перестань так много думать. Не удивительно, что он хочет поработать над твоим мозгом. Ты же постоянно ведешь внутренний диалог.

Меня это взбесило.

– Не будь стервой.

Я-то знаю, почему думаю так много; мне всю жизнь приходилось фильтровать мысли двух полноценных личностей, живущих внутри меня, при том что я и не подозревала о наличии второй: пятьдесят тысяч лет жизни, запечатлённых в памяти тёмного короля, вертелось в моём подсознании, навязывая мне кошмары о ледяных местах, обрывках песен, абсолютно бессмысленных желаниях. Я таила эмоции, которые никак не могла связать с событиями, происходившими в моей жизни. Мне всё казалось подозрительным, и не удивительно, ведь половина из этого мне не принадлежала. И я чертовски хорошо справлялась, лавируя между своим и чужим.

Она повторила:

– Он реальный. Ты должна мне поверить. Это часть обещания, которое ты дала мне.

– Ты не была всё время одна? – мне очень хотелось в это верить. Мне была ненавистна мысль о том, что пять с половиной лет ей пришлось отбиваться от врагов в полном одиночестве.

– Нет. Ну, кроме тех случаев, когда он исчезал. И он невероятен в битве. Ну, пока сосредоточен, и пока с ним не случается очередной приступ пессимизма. Он ненавидит одиночество. И вот он снова один, – мягко добавила она: – Он меня любит. Он этого никогда не говорил, но я это знаю. Он это подразумевает, когда говорит, что видит меня. И я не могу подвести его. Не могу его бросить. Ты должна сказать ему, что видишь его, договорились? Просто продолжай говорить воздуху, что видишь его. Он явится. И если я не смогу, Мак, ты должна любить его. Обещай, что будешь о нём заботиться.

Я попыталась осмыслить то, что она мне сказала. Хотелось верить, что всё это правда, что она не сломалась и не сошла с ума. Что она на самом деле потеряла кого-то, и это её убивало. И это настолько её опустошило, что она представляла себе его в виде набивной игрушки. У неё были чувства, и при том глубокие. И мне внезапно стало очень хорошо. Реальный Шазам или нет, а Дэни чувствовала себя любимой и любила в ответ.

– С твоим

сердцем, дорогая, всё в полном порядке, – мягко сказала я.

– Оно разбито, – прошептала она. – Я не могу жить без Шазама. Не знаю как.

Господи, мне знакомо это чувство! Сестра, родители, любимый, животное. Не важно, кому вы отдаёте свою беззаветную любовь, если у вас отнять её объект, это ранит до глубины души. Хуже всего запахи – они подкрадываются исподтишка, снова окуная в пучину горя. Аромат персиково-сливочных свечей. Её любимый дезодорант. Её подушка дома. Запах книжного магазина вечером, когда я думала, что Бэрронс умер. Когда сильно любишь, жить без них не можешь. Куда ни глянь, гнетущее отсутствие того, что у тебя когда-то было, и что ты утратил навсегда. Жизнь становится до ужаса пустой, и в то же время переполненной болью, всё не так, всё ранит.

Внезапно вдалеке раздался бряцающий звук, и я судорожно вдохнула.

– Он приближается, – прошептала она.

– А теперь ты пообещай мне кое-что, – прошептала я.

– Всё что угодно, – поклялась она.

– Если у тебя появится шанс сбежать, если ты внезапно освободишься, беги без оглядки, не думая обо мне.

– Всё что угодно, кроме этого, Мак.

– Я пообещала тебе, чёрт возьми, – зашипела я. – А теперь, ты пообещай мне, искренне. Если у тебя появится шанс сбежать, не смотри на меня и убегай со всех сил.

– Я больше не убегаю.

– Пообещай мне. Ну же.

Она продолжала молчать. Раздавался лишь скрежет и грохот приближения нашего потенциального мучителя.

– Quid pro quo59, или я тоже не сдержу своего обещания, – припугнула я. – Я не стану спасать Шазама, если выберусь отсюда.

– Обещания, данные под принуждением, не действительны, Мак. И ты это знаешь.

– Пожалуйста, – мягко попросила я. – Мои действия окажутся тщетными, если что-то пойдёт не так, и мы обе умрём. Одна из нас должна отсюда выбраться.

Она ничего не отвечала некоторое время, а затем натянуто произнесла:

– Я обещаю сделать то, что посчитаю правильным.

Я тихо рассмеялась. А вот и Дэни. Не Джада. И мне этого достаточно, ведь я знаю Дэни: любой ценой выжить.

Я услышала скрежет металла и поняла, что у нас мало времени. Закрыв глаза, я прыгнула с разгона в своё чёрное озеро.

– Что ты творишь, Мак? – резко спросила она, больше не пытаясь быть тихой. И я поняла почему. Звуки, оглашающие приближение Чистильщика, были зловещими. Он больше не семенил. Он шел резво и целеустремлённо. Наши "операции" должны были вот-вот начаться. Не зависимо от того в сознании мы или нет.

– То, что должна была сделать, когда ты прыгнула в то зеркало, – ответила я. – Нужно верить и в хорошую магию.

Она молчала, словно собиралась с мыслями. И в конце концов просто сказала:

– Я не хочу потерять и тебя.

– А я думала, что не нравлюсь тебе, – напомнила я. Стрекот нарастал. И шелест. Я поплыла быстрее, фокусируясь на луче золотистого света, прорезающим мутные воды.

– Не всегда нравишься, – раздраженно сказала она. – Но мы...

– Сёстры? – спросила я, проворно выныривая в тёмной пещере. Она пошла за мной следом. Выглянула в окно, поняла, что я в беде, отбросила то, ради чего встала с постели – спасение Шазама? – и пошла за мной.