Рожденные в завоеваниях
Шрифт:
Она приблизилась к подножию гор и начала с трудом карабкаться вверх. Теперь, увидев ее лицо, вер Иште понял: это лицо незнакомки. Оно смертельно побледнело, женщина, казалось, постарела лет на двадцать. Ее глаза светились жесткостью и небывалым огнем, что нельзя было принять за человеческий.
Анжа остановила на вер Иште взгляд и ее глаза встретились с его глазами. В них ясно читалось страдание, и вер Иште только догадываться мог, насколько оно велико. Ее щеки ввалились от голода, вокруг глаз — темные круги. Если бы он решил представить себе Смерть, то она вряд ли выглядела бы так плохо.
Казалось, Анжа борется с собой, стараясь вспомнить природу человеческой речи.
— Накормите их, — наконец прошептала она.
— Анжа
— Накормите их, будьте вы прокляты!
Вер Ишту поспешно подал знак своим агентам и они бросились за мясом для хищников.
— Я… обещала им, — Анжа с трудом произносила каждое слово, словно ей трудно мыслить как человек. Она посмотрела на стоящих на коленях дерлетанцев. — И вам следует… — она запнулась.
Агенты вернулись с кусками мяса и бросили их кисуну. Голодные животные подождали, пока им не отдали все приготовленное мясо, а затем, как и было у них принято, разделили его на тридцать шесть порций. Последнюю они оставили, когда уходили, каждый со своей справедливо заработанной долей, в поисках уединения среди ледяных полей для всей стаи, с которой каждый разделит радость еды.
Женщина не шевелилась, пока они не ушли. Она также не хотела, чтобы к ней приближались. Только когда кисуну исчезли из виду, она сделала шаг вперед, слабо, словно собиралась присоединиться к человеческой компании, но у нее не хватило сил взбираться дальше. Вер Иште направился к ней, он частично бежал и частично скользил и успел подхватить Анжу в падении.
Как только он дотронулся до нее, то понял, что не так.
— Клянусь Перворожденной, — пробормотал вер Иште и вместо того, чтобы поднять ее, как собирался, сел рядом и обнял Анжу. Она сопротивлялась, как стало бы делать дикое животное, но только мгновение. Затем, тихо заплакав, Анжа спрятала лицо в длинном мехе его шубы и в ужасе прижалась к мужчине, ища поддержки.
Вер Иште какое-то время держал женщину в объятиях, чувствуя, что ей это нужнее, чем еда или тепло. А она все крепче и крепче прижималась к нему, пока дальше уже стало некуда. Анжа отчаянно впитывала суть человека из него, наслаждалась его близостью, пытаясь восстановить свою связь с человечеством. Медленно, постепенно, плач испуганного животного, вырывавшийся из нее, стал человеческим рыданием; слезы, которые не проливают кисуну, потекли из глаз и тут же замерзали.
И мир снова стал серым.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
«Никогда не преуменьшайте искусность человека в разработке плана собственного разрушения».
«Кайм’эра лорду Затару, из семьи Зарвати, сыну Винира и Ксивы, от Старейшин Холдинга.
Старейшины с уважением напоминают вам, что от чистокровного браксана на протяжении жизни требуется зачать четырех чистокровных детей. В то время как мы понимаем, что вы все еще молоды, ваше вовлечение в военный проект заставляет нас рассматривать вариант невозможности для вас насладиться полной жизнью браксана. Поэтому мы настаиваем, чтобы вы как можно скорее решили вопрос своей репродуктивной обязанности. К данному письму прилагается список чистокровных браксанских женщин, которые еще не родили положенное им количество детей. Мы надеемся, что вы рассмотрите эту просьбу в свете ваших военных интересов и внесете свой вклад в поддержание численности и таким образом преумножите силу нашей расы».
Браксанская усадьба на Карвики протянулась на много акров богатой земли, которая казалась сочно-пурпурной в свете заходящего солнца. Основное здание представляло собой странную смесь традиционного браксанского (или ново-варварского, как его называли некоторые критики) и местного стилей.
Затар долго рассматривал его перед тем, как приблизиться.
Он посмотрел на письма, которые привез с собой, одно было распечаткой послания Старейшин, которое он так часто теребил в руках, размышляя над содержанием, что пластик, в который ее закатали, значительно истрепался. Второе было посланием Йирила, которое Затар подержал в руке немного дольше, рассматривая в свете гаснущего солнца.
«Кайм’эра Затар, это означает то, что ты думаешь. Делай выбор осторожно.
Кайм’эра Йирил, лорд и Старейшина».
Затар спрятал письма под тунику и направился к главному зданию. Это дало ему время насладиться местным закатом и сопровождающими его тенями цвета крови. Когда он проходил мимо, рабочие падали на колени и касались головами земли в типичном для карвики жесте почтения.
«Да, — подумал он. — Есть преимущества в том, чтобы покинуть саму Бракси».
Дверь открылась до того, как Затар ее коснулся. Он улыбнулся, оценив точный расчет времени. И его улыбку заметил охранник, который его впустил и униженно поклонился.
— Кайм’эра Затар, сын Винира и Ксивы, — представился гость. — Я хотел бы поговорить с госпожой Л’реш.
— Госпожа дома, — ответил абориген на довольно приличном браксинском. — Пожалуйста заходите и присаживайтесь, я пока сообщу ей, что вы здесь.
Затар кивнул и последовал за ним в Дом, через вестибюль и в одну из комнат для посетителей. Она была уютно меблирована в смеси карвикийского и браксанского стилей, на этот раз местный стиль бросался в глаза меньше. На полу лежали толстые подушки с вышитыми карвикийскими геометрическими узорами. Там также имелся очаг, с трех сторон который окружали низкие деревянные столики с инкрустацией. На одном стоял золотой графин и двенадцать таких же кубков, причем каждый по ободу украшали гелиотропы с Раска. И, конечно, в эти минуты последние лучи заходящего солнца проникали сквозь ауракамень в золотых узорах, которым были застеклены окна. Лучи испещрили комнату неведомыми письменами. Затару нравилась игра света и тени, а также разнообразных цветов, и он размышлял о редкости подобных украшений в Центральной Системе. Там эта комната считалась бы переговорной, поэтому в ней отсутствовали окна и находилось минимальное количество предметов, способных отвлечь внимание. Здесь декор больше располагал на удовольствие, чем на политику. И Затар признался себе, что ему это очень нравится.
— Лорд Затар. Ваше посещение — честь для меня.
Стоявшая в дверном проеме женщина выглядела привлекательно — как и все браксанские женщины — но тип ее красоты казался необычным для Бракси. Она естественно, приветливо улыбалась и, если собиралась оскорбить гостя, не произнеся его политический титул, по выражению ее лица это сказать было невозможно.
— Могу ли я предложить вам вина? — спросила она. Когда Затар кивнул, женщина подошла к низкому столику, склонилась над ним и наполнила кубки.