Рожденный атомом!
Шрифт:
Разумеется, они не были утопленниками, поскольку выглядели вполне здоровыми, а их лица светились разумом и жизнью, в отличие от того человека, который смотрел на нас с уступа, но затем исчез.
Это были настоящие люди. Тот, другой — нет. Я подумал, что, по крайней мере, это очевидно даже для Фитцджеральда, несмотря на то, что об этом мне подсказало подспудное знание, промелькнувшее в голове.
— Подожди, Джим, — взяв меня за локоть, внезапно сказал Фитцджеральд. — Мне... Не нравятся они мне. Не подходи близко.
Он внимательно посмотрел
Я позволил ему остановить себя. Теперь я уже не был уверен в том, что произойдет дальше. Невероятная срочность все еще трезвонила в звонок закрытой двери моего сознания, но, пока не попаду туда, я не узнаю, что от меня ждут.
Фитцджеральд помахал рукой людям в воде и сделал подзывающий жест. Они уставились на нас.
Затем развернулись и недолго посовещались друг с другом, продолжая искоса на нас поглядывать. Наконец, одна женщина вышла из озера и зашагала к нам по базальтовым камням.
У нее были длинные светлые волосы, приглаженные водой и облепившие плечи, как бледные водоросли. Голубое платье прилипло к гибкому, красивому телу, и, пока она шла, с ткани и волос капала вода.
Запоздало я вспомнил о разбившемся самолете и пропавших людях. Неужели это и есть те самые пассажиры и экипаж? Я подумал, что да. Но что заставило их, против всех доводов рассудка, зайти в смертельный воздух Кольца? Озеро? Сейчас это казалось возможным, но я представить себе не мог, какое безумие толкнуло их на то, чтобы зайти в воду?
Снова озеро? Было ли в озере нечто необъяснимо странное и непреодолимое, что затащило их в воду и выпустило обратно именно сейчас, живыми и невредимыми, в воздухе, заставляющем без умолку трещать счетчики Гейгера?
В поисках ответа, я окинул воду взглядом и...
И получил его — частично.
Поскольку на дрожащей голубой поверхности появилась тень. Длинная, извивающаяся тень, отброшенная не сверху, а снизу. В глубине озера что-то шевелилось.
Я напряг глаза и в качестве ответа на вопрос, что же это такое, в запечатанных глубинах сознания появились ужас и возбуждение. Я знал, что это. Я уже видел это. Я... Воспоминание опять спряталось в запертом чулане.
Громадная тень лениво и чудовищно шевелилась, извивалась и приближалась к скалам.
Она медленно исчезала, виток за витком, тень за тенью.
Я повернулся. Светловолосая женщина уже стояла рядом с нами, вглядываясь в наши лица с равнодушным, бесстрастным любопытством. Словно она никогда раньше не видела человека и нашла нас интересными, но... иными. Будто не существовало вида живых организмов, который мог бы состоять с ней в родстве.
— Вы с лайнера? — спросил я, и мой голос прогремел в динамиках шлема. — Мы... мы можем вернуть вас обратно.
Я позволил словам замереть на губах, потому что они ничего не значили для нее. Не больше, чем треск счетчиков Гейгера, закрепленных у нас на поясах, или стук капель, падающих на камни с одежды.
— Джим, — прозвучал в моем шлеме голос Фитцджеральда. — Джим, мы должны взять ее с собой. Она не в себе. Как и все они...
разве ты не видишь? Мы должны спасти их.
— Как? — Я пытался говорить разумно. — У нас нет столько места. Тут полный самолет народу.
— Можем взять хотя бы ее.
Фитцджеральд протянул руку и осторожно взял женщину за плечо. Она позволила ему сделать это, уставившись равнодушным, бесстрастным взглядом в его лицо.
— Наверное, уже слишком поздно, — с состраданием глядя на нее, сказал он, — но мы не можем оставить ее здесь, не так ли?
Я смотрел, как Фитцджеральд держит женщину за руку, и мне из ниоткуда пришла мысль, факт, просочившийся через запертые двери в моей голове, когда они на мгновение приоткрылись. Девушка была живая. Рука, державшая ее, встретила мощное сопротивление. Но я знал, что если бы дотронулся до человека на уступе, то моя рука бы ощутила мягкую текучесть воды.
Я посмотрел на лицо девушки, там, где его обдувал ветерок, и по моей спине пробежала дрожь. Поскольку этот теплый ветер высушивал ее волосы и щеки, и, там, где влага исчезала с ее лица, я видел темные, сморщенные пятна. Приглаженные светлые волосы потеряли свою шелковистость и стали коричневыми и ломкими, гладкие щеки — черными, изрезанными морщинами...
Я понял, что если она покинет озеро, то умрет. Но это не имело значения. В любом случае, настоящей угрозы не было. (Угрозы чему? От чего? Пока что нет смысла спрашивать об этом себя, — дверь откроется только в свое время).
Я взял девушку за вторую руку. Она покорно пошла между нами до ждущих вертолетов, ничего сказав. Не думаю, что, пока мы не оказались почти у самого края Кольца, Фитцджеральд заметил, что с ней делал легкий ветерок.
Но к тому времени уже было поздно вести ее назад, даже если он правильно понял корень проблемы.
Я слышал, что Фитцджеральд затаил дыхание, но ничего не сказал, так же, как и я.
Мы завели девушку в его вертолет. Я взлетел следом за ним, и, пока мы летели к базе, динамики наших шлемов молчали. Что мы тогда могли сказать друг другу?
Глава 3. Живое озеро
ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ минут после того, как мы добрались до базы, девушку поместили в импровизированный увлажняющий резервуар, обернув влажными простынями, которые подпитывали струйки свежей воды. Даже ее лицо было закрыто почти полностью, и я радовался этому, поскольку оно стало лицом старухи, иссушенным и морщинистым. Только одна рука осталась видна из-под простыней, со сморщенной кожей, на которой четко выделялись сухожилия.