Рожденный ползать, летать сможет!
Шрифт:
– Что вы себе позволяете? – заверещала гусеница. – Это, хулиганство!
Джей начал протискиваться к телефону. Завязалась борьба. Гусеница оказалась не из робкого десятка и яростно защищала своё право на прерванный телефонный разговор.
– Пустите меня, – кричал Джей, – мне срочно нужно позвонить.
– Ишь, какой прыткий, – парировала гусеница, – дыма от пожара я вокруг себя не вижу, а все остальное может подождать.
– Но мне нужно. Я могу забыть, вы понимаете? Забыть!
– Не велико горе, как забудешь, так и вспомнишь. А не вспомнишь, так не велика потеря! – отбивалась гусеница.
И тут гусеница толкнула Джея с такой силой, что тот не удержался
Сидя на асфальте, он не мог поверить, что это происходит с ним. Слезы начали наворачиваться на глаза. Не боль была их причиной, а обида. Обида не только на толстуху гусеницу, но и на все, что окружало его, на весь мир и на самого себя. Ещё вчера такой успешный во всех отношениях трутень, сегодня, поверженный первой попавшейся гусеницей, калека. В своём сознании Джей упал гораздо ниже тротуара, на котором сидел.
Гусеница же внезапно сменила гнев на милость. Слезы на глазах противника смягчили её. Заметив за плечами Джея оборванные крылья, она совсем растрогалась.
– Иди, милок, звони, я уступлю. Поговорить с Сюзанной я могу и позже.
– Не могу я уже никуда звонить, – поднимаясь и утирая слезы, ответил Джей. – Я забыл этот чертов номер телефона на проклятом баннере со счастливой рожей бабочки.
– Постой, ты говоришь про Робина Вуда?
– Откуда вы знаете?! – выпучив от удивления воспаленные, но уже почти сухие глаза, вскрикнул Джей.
– А кто ж его не знает. Многие из наших называют его миссией. «Рождённый ползать – летать сможет!». Я и сама скоро полечу. Это у нас в крови, – вытянувшись как можно сильнее, с гордость ответила гусеница. – Робин Вуд знает один секрет. У тех, кто пройдет десятидневный курс, крылья будут в кармане, точнее за плечами. Как говорит Робин Вуд, «Изменив мышление, изменишься физически».
– Помогите мне. Это моя последняя надежда, – взмолился Джей.
– Отчего не помочь, помогу, – взяв злосчастную трубку телефона, гусеница начала набирать спасительный номер. Джей впился глазами в цифры, словно жулик, наблюдающий за тем, как его подельник вскрывает сейф, в котором лежат драгоценности.
– Алло, Сюзанна, да это опять я. Подожди, дорогая, не тараторь, "Богатых и униженных" мы обсудим позже. Лучше запиши на сегодняшний курс ещё одного желающего получить крылья. Нет мест? Что значит, все места распроданы? Ничего не хочу слышать, я знаю, что один билетик для тебя не проблема. То—то же, на чьё имя? – Она посмотрела на Джея: – Как тебя зовут, бедолага?
Он назвал имя, глубоко дыша.
– Его зовут Джей. Спасибо, дорогая. Значит, сегодня в пять вечера, в спортивном зале института «Бурения и подземных работ». Ты все слышал? – переспросила она.
– Конечно, сегодня в пять вечера в спортивном зале института «Бурения и подземных работ» – отчеканил Джей.
– Вот и молодец! – гусеница отвернулась, продолжая разговор с Сюзанной.
– Спасибо вам, – ответил Джей уже закрытой дверце телефонной будки.
Он шел по улице, немного прихрамывая. Как ни странно, боль от падения куда—то пропала, как в прочем и обида. На место этого саморазрушающего чувства пришло совсем иное ощущение. Жизнь, как не тривиально это может прозвучать, заиграла новыми, точнее, давно забытыми яркими красками. Солнечные лучи грели как невидимый мягкий плед. Прохожие, обычно проходящие мимо с опущенными головами и озабоченным видом, сейчас, почему—то улыбались, глядя прямо в глаза. Джею моментами начало казаться, что с каждым шагом он всё больше отрывается от земли. Он понимал, что это пока ещё игра воображения, но старался специально не смотреть под ноги, чтобы не потерять ощущения полёта.
Целый день он бесцельно слонялся по городу в ожидании предстоящего представления. Солнце в этот день нарочито медленно тащило свою яркую задницу за горизонт. Джей, наматывая круги около института, каждые десять минут смотрел на время. Стрелки часов на фасаде были солидарны с небесным светилом и не видели особых причин идти быстрее.
В половину пятого участников начали запускать в спортивный зал, расположенный на первом этаже. Подиум соорудили у самой стены, под баскетбольным кольцом; под самым потолком на плакате большими буквами был написан уже знакомый девиз «Рожденный ползать – летать сможет!». Джей, как мантру, прошептал эти слова пять раз. Насекомые шли единым потоком, заполняя все свободное пространство зала. Дышать и двигаться с каждой минутой становилось всё труднее и труднее. Голоса с разных сторон превратились в один протяжный гул. Обстановка с каждой минутой начала накаляться от жары и давки. В половину шестого насекомые начали нервничать, задавая друг другу вопрос: «Когда начнется выступление Робина Вуда?». Никто точного ответа не знал, но чтобы успокоить стоящего рядом отвечали, что с минуты на минуту начнется.
Потолок высотой в два этажа, от нехватки свежего воздуха и томительного ожидания начал опускаться на головы ожидающих, угрожая раздавить всех находящихся в спортивном зале.
Вольготно себя чувствовала только одна сороконожка, которая, видимо, уже наученная опытом, забралась на противоположное баскетбольное кольцо. Свесив свои ножки, она беззаботно болтала ими над головами толпы, периодически переговариваясь с кем—то из насекомых.
Вдруг завопили колонки протяжным женским, но стоит отдать должное, красивым голосом.
Чудный крыльями взма—а—ах,
Вольный ветер в ноздря—я—ях,
Робин Вуд подсказа—а—ал,
Как летать в облака—а—ах.
«Началось» – подумал Джей. Зал загудел. Все дружно начали подпевать колонкам. Стало ясно, что новичков в этом зале было не много.
Трижды пропев незамысловатое четверостишье, колонки замолчали на пару секунд, после чего взорвались оглушительными фанфарами. Примерно на десятой минуте громыхающего пафоса, на сцену откуда—то с потолка, плавно, как осенний лист с дерева, спустился Робин Вуд. Весь зал затих, смотря не на самого Робина Вуда, а на его большие, расправленные в разные стороны, крылья, на которых красовались рисунки, напоминающие глаза восточной красавицы..
Джей был заворожен, как впрочем и все, кто находился в зале. Организаторы представления, сделали свою работу на отлично. Все эти приемчики: томительное ожидание в начале; красивые женские голоса и громкая торжественная музыка; эффектное появление Робина Вуда, больше напоминающего снизошедшего с небес на землю божества, чем обычное появление насекомого, прилетевшего произвели гипнотизирующий эффект на толпу. Теперь из этой толпы можно было лепить всё что угодно.
Взяв микрофон, Робин Вуд не торопился начинать свое выступление. Музыка продолжала играть, насекомые продолжали аплодировать. Ощущение единства наполняло каждого и передавалось стоящим рядом. Робин Вуд впитывал энергию зала, обнажив белоснежную улыбку и усиливал ее десятикратно взмахами шикарных крыльев. Он то и дело подходил к краю сцены, протягивая лапки стоящим в первых рядах насекомым. Как те ни старались дотронуться до объекта обожания, им никак не удавалось. Организаторы предусмотрели и это.