Рождественская шутка
Шрифт:
– Вероятно, мы повредили его при стыковке. Когда нас начнут штурмовать всем нужно принять максимально нейтральные позы, чтобы не попасть под «дружеский огонь». Капитан, они могут подумать, что человек в боевом скафандре представляет угрозу, вам лучше его снять. И спрячь, ради Бога, оружие, Ник, - поручил он приходящему в себя юноше.
В замкнутом пространстве двух рубок, соединенных незадраенным шлюзом, сигнал тревоги с корабля торговца прозвучал пугающе громко, а когда влетевший через шлюз капитан «Луженой глотки» заорал: «Они стреляют на поражение», стюард выронил пульперы из дрожащих рук и чуть снова не потерял сознание.
–
Капитан в наполовину снятом скафандре неуклюже двинулся выполнять приказ Джинджерса. Все еще не привыкшая к своей травме Лотта бросилась ему на помощь, но лишь вскрикнула, болезненно приложившись о палубу. Джинджерс попытался всех успокоить:
– По нашему катеру они целиться не будут, он не вооружен.
– Целиться – нет, но они могут промахнуться, мистер Джинджерс, - парировал Тимми.
Якоб мгновенно оценил справедливость слов Тимми:
– Всем занять спаскапсулы ! – и двинулся к лежащей на полу и потирающей ушибленный локоть дочери. Однако, Тимми хлопнул по сенсору отключения искусственной гравитации и Лотта, под удивленным взглядом отца, ловко понеслась по коридору, не забывая показывать путь Тимми и подгонять растерянного и перепуганного Ника.
Что произошло потом, Тимоти Ойстерхаузер узнал уже в суде.
* * *
Сержанты Андронаки и Фомичев не были из вечно болтающихся в космосе бездельников-летунов. Свое жалование они честно отрабатывали, патрулируя улицы. Как и положено настоящим полицейским, они подбирали трупы бомжей и передозировавшихся наркоманов, арестовывали незарегистрированных проституток да собирали дань с мелких торговцев (это они считали занятием весьма правильным, поскольку те, с кого они собирали дань, не платили налоги, которые так и так пошли бы им на жалование). В этой операции они входили в «группу усиления», то есть были чем-то вроде бутафорской ионической колонны в театральной постановке по античному произведению. В соответствии с диспозицией, их катер находился на периферии полицейского построения, выше срединной линии правого борта корабля пиратов. Но когда майор отдал кодированный приказ о штурме, приятели с ужасом увидели, что нос пиратского корабля начал медленно разворачиваться в их сторону.
– Спиро, этот придурошный богатей подправил им курс и мы теперь на острие удара.
– Балбес, ты что, не видишь, они собираются прорываться через фланг строя, стреляй, если не хочешь получить Почетный Крест посмертно.
На «балбеса» Коля Фомичев не обиделся, он не только был моложе Спиро, но и сержантское звание получил почти на год позже. Авторитет товарища помешал ему додумать мысль, что перед прорывом пират должен бы был маневрировать куда энергичнее. К тому же, пиратский корабль должен быть утыкан поворотными орудийными башнями, как трухлявый пень – поганками. Додумать эту перспективную мысль тоже помешало отсутствие времени и истерические вопли Спиро:
– Коля, давай, твою мать, Коля, мать твою, ну что же ты, он же в прицеле.
– Еще никто не стреляет.
– Ты что, тупой! Себонси шмальнул самый первый, небось он свои яйца сбережет, а нашим – каюк.
– Так майор уже на расстоянии точечного удара (катер под управлением Спиро и впрямь двигался медленнее большинства катеров, в том числе и командирского), а я отсюда могу только широким лучом, если попаду – всем вилы, а там заложники.
– А тут твоя жопа, дебил, и если ОНИ попадут,
Спиро давил криком, Николай тоже заводился, и когда на радаре от пирата отделились пять объектов и Спиро истошно заорал: «Ракеты!», сержант Фомичев не выдержал и метко припечатал пирата, не жалея энергии.
* * *
Он ждал этого момента, он специально положил чек на видном месте, в гостиничном номере, на столе, за которым он сидел, потягивая ледяную колу, в ожидании Якоба Джинджерса с заключительного заседания суда. В победе многочисленной банды адвокатов отца Лотты над полицейским департаментом Караарха он не сомневался, но его интересовало, что из добытых трофеев мистер Джинджерс отдаст ему. О, мистер Джинджерс не был скуп. Оставшись после уничтожения «Луженой глотки» чуть ли не нагишом, он сейчас был прекрасно устроен в президентском люксе престижной столичной гостиницы, сумму, которую отвесил ему Якоб на неделю «пока я разберусь с этими негодяями в суде», он обычно тратил на себя не меньше, чем полгода. Они с Лоттой прекрасно проводили время, колеся по городу и выбираясь на природу. Девушка относилась к нему, как к героическому старшему брату, а это накладывало определенные обязательства. Утром, когда они встречались, ему было бы неловко выглядеть помятым после ночных попоек и любовных приключений, поэтому последнее и предпоследнее пришлось исключить ( ну, по крайней мере, почти). К третьему дню он почувствовал себя настолько бодрым, здоровым и отдохнувшим, что мог лишь пожалеть, что у него так поздно появилась младшая сестренка, которая помогала бы ему проводить отпуск. Впрочем, теперь его отпуска еще долго будут редкими и короткими; меткий выстрел какого-то нервного полицейского не только обратил в хлам корабли Джинджерса и Ойстерхаузера, едва спаскапсулы вынесли их в космос, но и уничтожил бизнес последнего и Тимми, со странной смесью грусти и воодушевления, ожидал начала великих трудов… и мистера Джинджерса, где он, черт возьми, ходит. Якоб словно ждал этих его мыслей и не замедлил постучать в дверь номера.
Он не распространялся слишком долго, но услышанное Тимми понравилось. Все судебные выплаты (а Джинджерс здорово выпотрошил полицейский департамент) передавались мистеру Ойстерхаузеру. Отец Лотты отмахнулся от солидной суммы, как от медной монетки: «Что возьмешь у этих нищих говнюков». Однако, в чужих руках прожженный бизнесмен воспринимал деньги иначе. Хотя в чеке, уложенном Тимми чуть ли не в геометрическом центре стола, стояла сумма лишь незначительно большая, чем та, о которой Якоб только что высказался столь небрежно, реакция его была совершенно другой: - Сынок, откуда такая чертова уймища денег. Извини, но я вряд ли дал бы и половину за то корыто, которое разнесли эти болваны.
Он ждал этого вопроса и про себя даже репетировал небрежную интонацию ответа:
– Особый вид страховки. Рождественская шутка моего приятеля, у которого тоже водятся денежки.
P . S .
А менеджера департамента развития страховой компании "Бинотти и Штейнфельд", который придумал замечательную (как всем тогда показалось) рождественскую шутку, бонусное страхование имущества от уничтожения федеральными силовыми структурами, перевели в департамент учета, подальше от сфер деятельности, где он смог бы еще раз применить свою неординарную фантазию.