Рождественский поцелуй

Дэйли Барбара

На предварительное изучение «Дела Зеленых» у Картера ушло несколько часов. Зная Мэллори, он не сомневался, что обсуждение начнется уже в самолете.

И ему очень не хотелось ударить в грязь лицом.

Господи боже мой, в его жизни переизбыток женщин, а он волнуется о том, как бы произвести впечатление на Мэллори Трент! Оказывается, ничего не изменилось — как и в студенческие годы, рядом с ней он начинал чувствовать неуверенность в собственных знаниях и умении произвести впечатление.

Картер поднялся,

подошел к окну и стал задумчиво смотреть на переливающийся рождественскими огнями Чикаго. Он был классическим испорченным богатым мальчишкой, единственным ребенком в семье, не знающим слова «нет». Он на полную катушку использовал преимущества своего положения, был рисковым и неукротимым — у него дважды отбирали водительские права за превышение скорости, он разбил три спортивных автомобиля, только чудом никого не покалечив. В конце концов его репутация сослужила ему дурную службу, когда его обвинили в том, чего он в действительности не совершал, — в краже со взломом. Воровство и наркотики — единственные две вещи, которых ему хватило ума не попробовать.

Ах, да! Еще он ни разу не допустил беременности своих подруг, что можно было бы счесть чудом, если бы у этого чуда не было объяснения — каждую пятницу отец собственноручно клал на его тумбочку огромную коробку презервативов.

Хорошие школьные отметки могли плохо сказаться на его репутации, поэтому он демонстративно наплевательски относился к учебе. В Эванстонский университет Картер попал только благодаря футболу. Тамошний тренер не стал церемониться и запретил ему курить, пить, есть всякую дрянь и проводить ночи напролет с девицами из группы поддержки накануне игр. И никто даже не подозревал, насколько способным он был, пока не увидели документы для представления в престижнейшую чикагскую Юридическую школу.

Но проблема состояла в том, что, имея прекрасные способности. Картер совершенно не умел учиться. Так в его жизни появилась Мэллори. Однажды, придя в полное отчаяние, он позвонил ей, признался, что не в состоянии самостоятельно осилить программу, и попросил помочь. Так она стала его неофициальным и бесплатным репетитором. А он ни разу не пригласил ее даже пообедать!

Помнит ли она, какой свиньей он был?

Картер нахмурился. Лучше бы ему еще поработать над делом, подготовить парочку умных и дельных предложений, а не предаваться ностальгическим воспоминаниям.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда она застегнула замки своего мягкого кожаного чемодана, который, по утверждению Эллен Трент, способен вместить любое количество вещей. Как всегда, мать оказалась права — когда Мэллори закончила сборы, в чемодане оставалось еще много свободного места.

— Мэллори? Это Картер, — донесся из трубки низкий, глубокий голос.

Мэллори будто ударили кулаком в живот.

— Привет, Картер. — Ее голос был холодным, как вода в горном ручье.

— Я звоню, чтобы задать тебе один вопрос. Почему в деле значится «цвет зеленого горошка», а не просто «зеленый»?

Мэллори оторопела.

— Ну… — Она не сомневалась, что тому есть вполне логичное объяснение, но голос Картера, как всегда, поверг ее в смятение. — Понимаешь, существует много оттенков зеленого: цвет лайма, травянисто-зеленый, ярко-зеленый с желтоватым отливом…

— Скажи, ты была бы меньше огорчена, если бы твои волосы вдруг окрасились в цвет лайма, а не зеленого горошка?

— Ммм… Полагаю, мне было бы все равно.

— В таком случае я считаю, что использование слов «цвет зеленого горошка» вместо нейтрального «зеленый» имеет целью намеренно создать негативный оттенок и таким образом вызвать у части истцов еще большее раздражение. — В голосе Картера слышался триумф. — Ладно, увидимся завтра в аэропорту.

— О'кей, я буду… — Но Картер уже положил трубку. Он впервые позвонил ей со времени учебы в университете, и только ради того, чтобы обсудить с ней оттенки зеленого цвета!

Мэллори подошла к зеркалу и стала пристально изучать свое отражение. Да, она не кинозвезда, но даже при самой критической оценке ее можно считать весьма и весьма привлекательной. Тогда почему коллеги не видят в ней женщину? Впрочем, к черту коллег! Почему Картер никогда не видел в ней женщину?

Конечно, крепко стиснутые зубы и поджатые губы не добавляли ей очарования, но в остальном…

Мэллори бросила взгляд на свой чемодан. Чем заполнить оставшееся место? Что добавить к полностью черным и черным с незначительными вкраплениями белого нарядам?

Мэллори принялась лихорадочно перебирать вещи, висящие в ее гардеробе, удивляясь самой себе.

Ведь она и так прекрасно знала, что там найдет.

Множество черных вещей, чуть меньше белых, пара темно-синих и по одному серому и бежевому костюму.

В магазин идти было слишком поздно, но совсем не поздно позвонить своей подруге Кэрол, жившей в этом же доме на пятом этаже.

— Кэрол, — начала Мэллори, — я еду в Нью-Йорк, в командировку. Я хотела бы попросить у тебя взаймы кое-что из одежды…

— Все что угодно, — тут же ответила Кэрол. — Если это не будет очередной черный костюм и ортопедические туфли на низком каблуке, мой гардероб в твоем распоряжении.

— Мне нужен жакет, который сочетался бы с черным. — Друзья уже не в первый раз отпускали шутки по поводу ее практичных деловых костюмов и обуви, но сегодня в первый раз это ее задело.

Она вдруг представила, как стоит в ярко-красном обтягивающем топе с глубоким вырезом, а длинные смуглые пальцы Картера скользят по ложбинке между грудями, ниже, ниже…