Рози — моя родня

Даррелл Джеральд

— Что ж, если ты не отдашь деньги, — продолжал Ларри, — боюсь, нам не избежать хорошей взбучки.

Мактэвиш приосанился:

— Я готов принять бой.

— Не дури, — устало произнес Ларри. — Если все эти молодые крепыши разом набросятся на тебя, они разорвут тебя в клочья.

— Ладно, попробуем пойти на компромисс, — уступил Мактэвиш.

Достав из кармана все монеты, он протянул их мэру.

— Вот, — сказал он по-гречески, — я показывал фокус, и деньги были не ваши, тем не менее возьмите половину того, что я достал из вашей бороды, и купите себе вина.

— Нет! —

в один голос взревели селяне. — Отдайте ему все!

Отведя на катер Леонору и Марго, мама теперь вернулась за мной и пришла в ужас, видя нас окруженными грозной толпой.

— Ларри, Ларри! — закричала она. — Спаси Джерри!

— Не дури! — крикнул Ларри в ответ. — Уж его-то никто пальцем не тронет.

И он был совершенно прав, потому что в такой ситуации ни один грек не позволил бы себе ударить ребенка.

— Полагаю, нам следует собрать свои силы в кулак и приготовиться дать отпор, — заявил Дональд. — Неужели спасуем перед кучкой иностранцев? Я неплохо овладел искусством бокса, когда учился в Итоне.

— Э-э… а вы, гм… э-э… обратили внимание, что большинство из них вооружено ножами? — осведомился Теодор таким тоном, словно речь шла о музейных экспонатах.

— Ничего, я неплохо владею этим оружием, — сообщил Макс.

— Но у тебя нет ножа, — заметил Дональд.

— Верно, — задумчиво ответил Макс. — Но если ты уложишь метким ударом кого-нибудь из них, я заберу его нож, и мы схватимся с ними.

— Не думаю, чтобы это было очень разумно, — сказал Теодор.

Тем временем селяне продолжали бушевать, и Мактэвиш все еще пытался убедить мэра поделить пополам выручку, извлеченную из его бороды.

— Вы спасете Джерри? — донесся мамин голос из-за спин наших противников.

— Да замолчи ты, мама! — заорал Ларри. — Ты только все усугубляешь. Джерри в полном порядке.

— Знаете, по-моему, учитывая, что и как говорят некоторые из них, — снова вступил Теодор, — хорошо бы нам убедить Мактэвиша отдать деньги мэру. Иначе мы рискуем очутиться в крайне затруднительном положении.

— Вы защитите Джерри? — опять закричала мама.

— О Господи! — простонал Ларри.

Шагнув вперед, он схватил за локоть Мактэвиша, залез рукой в его карман, достал ассигнации и протянул их мэру.

— Эй! Постой! Это мои деньги! — возмутился Мактэвиш.

— Твои, твои, и тебе плевать на мою жизнь, — ответил Ларри.

Обратясь к мэру, он продолжал по-гречески:

— Вот деньги, которые этот господин, владеющий магией, обнаружил в вашей бороде.

Затем он снова повернулся к Мактэвишу, взял его за плечи и пристально уставился ему в глаза.

— Отвечай кивком на все, что стану тебе говорить, понял?

— Понял, понял, — ответил Мактэвиш, озадаченный таким внезапным проявлением воинственности со стороны Ларри.

— Итак. — Ларри осторожно положил ладонь на грудь Мактэвиша там, где, очевидно, помещалось сердце, и произнес:

Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелкжи, Как мюмзики в мове.

Мактэвиш, пораженный не только тем, как искусно Ларри овладел ситуацией, но и странными словами (ему не доводилось читать «Алису в Зазеркалье»), энергично кивал в конце каждой строфы.

А Ларри снова обратился к мэру.

— У этого господина, — он опять положил ладонь на грудь Мактэвиша, — большое сердце, поэтому он согласен отдать вам все деньги, но при одном условии. Всем вам известно, что есть люди, которые умеют находить скрытые в земле источники.

Толпа дружным «ага» подтвердила, что ей это известно.

— Этим людям платят за их работу, — продолжал Ларри.

Послышались сопровождаемые кивками возгласы «да, да».

— Но когда вода найдена, — сказал Ларри, — она принадлежит всем.

Он говорил на понятном для всех языке, потому что вода и хлеб составляли основу жизни всякой здешней общины.

— Иногда люди, которые ищут воду, находят источник, иногда не находят, — говорил Ларри. — Этот господин иногда находит деньги в бородах людей, иногда не находит. Ему повезло, у вас хороший мэр, и он нашел деньги. Нашел около девятисот драхм. Так вот, потому что он хороший человек, добрый человек, он согласен отказаться от обычного вознаграждения.

Снова дружное «ага», выражающее удовлетворение, смешанное с недоумением по поводу такой щедрости.

— Однако взамен он просит вашего согласия на одну вещь, — сказал Ларри, — чтобы мэр истратил эти деньги на благо всей деревни.

Тут лицо мэра сразу помрачнело, зато его односельчане встретили слова Ларри аплодисментами.

— Ибо, — возвысил голос Ларри, окрыленный явными признаками успеха и разгоряченный выпитым вином, — когда вы находите деньги так, как находите воду, они должны принадлежать всем.

Последовала такая громкая овация, что попытки мэра что-то возразить утонули в общем гаме.

— Знаете, — вступил Теодор, — по-моему, сейчас, похоже, самое время удалиться. С высоко поднятой, как говорится, головой.

И мы зашагали вниз по главной улице, сопровождаемые толпой селян, каждый из которых норовил протиснуться к Мактэвишу, чтобы похлопать его по спине или пожать ему руку. Так что к тому времени, когда мы спустились на пристань, Мактэвиш явно начал чувствовать себя первейшим представителем Королевской конной полиции и склонялся к тому, что двадцать фунтов — отнюдь не слишком высокая плата за такое преклонение. Наше отплытие задержалось на несколько минут из-за того, что мэр, а за ним и все прочие старцы настояли на том, чтобы заключить Мактэвиша в свои объятия и расцеловать его.

Наконец он ступил следом за нами на палубу, воодушевленный своим успехом.

— Что я говорил! Следует знать, как обращаться с примитивными людьми.

— Во всяком случае, — сказала мама, — моей ноги больше не будет ни в одном селении на этом побережье. Это мой день рождения, и хотелось бы, чтобы кто-нибудь считался с моими желаниями.

— Конечно, дорогая муттер, — отозвался Макс. — Мы постараемся найти для вас славное местечко, чтобы перекусить.

Якорь был поднят, заработал мотор, и сквозь его гулкое чуфыканье мы еще долго слышали аплодисменты и добрые пожелания селян.