Рози — моя родня
Шрифт:
— Мартин, — поинтересовался я, — насколько я понимаю, он задержится здесь всего на один день, так что нам следует предусмотреть только три трапезы. В котором часу он прибывает?
— Думаю, что-нибудь около семи-восьми часов, — ответил Мартин.
— Ясно, — заключил я. — Что ты можешь предложить, Мэри?
— Ну, авокадо сейчас очень хороши, — ответила она. — Если фаршировать их креветками и приготовить соответствующую приправу — у меня как раз есть рецепт…
— Мэри, дорогая, — перебил ее Робин. — У меня нет
— Ладно, — вмешался я, — остановимся просто на авокадо. Что он предпочитает — чай или кофе?
— Право, не знаю, — сказал Мартин. — Понимаешь, мы в тот раз не успели поближе узнать друг друга, так что я ничего не могу сообщить о его вкусах.
— Хорошо, приготовим и то и другое.
— И еще, — взволнованно добавила Мэри, — что-нибудь простенькое — омлет, например.
Мартин сосредоточенно записывал все в блокнот.
— Ну и хватит ему на первых порах, — сказал я. — Очевидно, тебе надлежит провести его по городу, познакомить с обстановкой?
— Да, — ответил Мартин, — с этим все будет в порядке.
Мы все наклонились и пристально посмотрели на него.
— Ты уверен? — спросил я.
— Конечно, уверен. Честное слово, тут я все подготовил. Вот только этот чертов прием…
— Ясно, — продолжал я. — Вероятно, он пожелает также проверить некоторые окрестные селения?
— Обязательно, — подтвердил Мартин. — Он обожает всюду совать свой нос.
— В таком случае, я предложил бы ленч на природе. Не станет же человек требовать от ленча на природе таких же яств, как в роскошном ресторане?
— В этой глуши, — вступил Робин, — все наши трапезы подобны ленчам на природе, так что вряд ли он сильно удивится.
— Я позабочусь о ленче, — заверила Мэри. — У меня есть козий окорок, его можно есть холодным. А еще могу предложить латук. Наш бой, бедняга, забыл поливать его, так что почти весь урожай пропал, но, думаю, двух уцелевших пучков нам хватит. Они малость вялые, но все-таки годятся для салата.
Мартин и это старательно записал.
— А что на десерт? — беспокойно осведомился он.
— Что вы скажете о сур-сур? — предложил я.
Так мы называли диковинный плод, похожий на шишковатую дыню с белой сочной мякотью. Если взбить эту мякоть, получалось освежающее блюдо с нежным лимонным привкусом.
— Отлично, — заключила Мэри. — Прекрасная идея.
— Ну так, с завтраком и ленчем все ясно, — продолжал я. — Дальше у нас идет обед, чрезвычайно важное мероприятие. Я обнаружил, что у Мартина роскошная столовая.
— У Мартина есть столовая? — удивился Макгрэйд.
— Ну да, и притом совершенно роскошная.
— Но тогда почему, — осведомился Макгрэйд, — в тех редких случаях, когда этот скряга приглашает нас отобедать, мы вынуждены есть на веранде, точно какие-нибудь бродячие протестанты?
— Сейчас не время выяснять, что и почему, — сказал я, — лучше пойдем посмотрим.
И мы торжественно проследовали в столовую. Я с удовольствием отметил, что Пайес (когда он только успел?) уже отполировал стол и стулья до блеска. Столешница отражала ваше лицо так, словно вы смотрели на поверхность тихого пруда с коричневой водой.
— О, восхитительно! — воскликнула Мэри. — Мартин, ты никогда не говорил нам, что у тебя есть такая комната.
— Стол действительно великолепный, — заметил Макгрэйд, ударяя по нему кулачищем с такой силой, что я испугался, как бы столешница не раскололась пополам.
— Право, здесь можно устроить замечательный обед, — сказала Мэри. — Изумительная обстановка. Сюда бы еще канделябры.
Только я собрался призвать ее не усложнять наши проблемы, как Робин вдруг объявил:
— У меня есть четыре штуки.
Мы удивленно воззрились на него.
— Конечно, — продолжал он, — они не серебряные и не очень шикарные, но это вполне приличная бронза, я купил их в Кано. Их не мешает почистить, а так-то смотрятся недурно.
— Чудесно, — просияла Мэри. — Обед при свечах! Он будет доволен.
— Если почтенному ирландскому католику дозволено вставить словечко в трескотню говорливых язычников, — сказал Макгрэйд, — хотел бы задать один вопрос.
Мы выжидательно посмотрели на него.
— Откуда мы возьмем свечи?
— Боже, я совсем не подумала об этом, — всколыхнулась Мэри. — Нельзя же ставить канделябры без свечей.
— Хотел бы я знать, почему это люди всегда склонны недооценивать мой интеллект, — сказал Робин. — Я купил канделябры потому, что они мне понравились и я собирался пользоваться ими. Дом, который я сейчас занимаю, не располагает к подобного рода средневековому шику, однако я предусмотрительно запасся значительным количеством свечей, и они постепенно тают в шкафу с тех пор, как меня перевели в Мамфе. Если они еще не расплавились совершенно, не слились в один комок, может быть, нам удастся еще спасти две-три штуки. Словом, предоставьте мне заняться этой проблемой.
Зная Робина, мы не сомневались, что свечи вовсе не обратились в сплошной безобразный ком стеарина; я был уверен, что он проверяет их не меньше четырех раз в день.
— Ну так, Мэри, — сказал я, — ты возьмешься украсить столовую цветами?
— Украсить цветами? — опешил Мартин.
— А как же, — откликнулся я. — Несколько букетиков бегонии или каких-нибудь других цветов, развешанных на стенах, придадут нарядный вид помещению.
— Вот это как раз сейчас непросто, — сообщила Мэри. — С цветами дело плохо обстоит. Разве что гибискус…