Розовая гавань
Шрифт:
— Полагаю, тебе хочется увидеть мою смерть?
— Господь дарует нам путь к спасению, и я увижу, как тебе воздается по заслугам.
Гастингс собралась влепить ей новую оплеуху, но передумала. Бил оказалась первым человеком, которого она ударила. Впрочем, нет, она отлупила еще Тима, сына кузнеца. Ей тогда было десять лет, росла она на удивление быстро, а мальчишка назвал ее верзилой.
— Убирайся прочь, Бил, пока меня не стошнило, и до отъезда не попадайся мне на глаза. Я непременно об этом позабочусь.
Воздух в спальне еще долго казался ей душным от ядовитой ненависти Бил. Гастингс сложила в ящик цветы куманики, затем, напевая, принялась растирать иссоп и чабрец. Постепенно она успокоилась, а воздух в комнате как будто очистился.
Вошедший Северн застал ее за работой. Он выглядел здоровым, лицо слегка загорело. Как обычно, он был в сером. Гастингс впервые увидела в нем мужчину — привлекательного, в расцвете жизненных сил, с мощным телом. Приятно любоваться этим телом. А какой животный страх охватил ее, когда она увидала его в первый раз, огромного, загадочного, не столько человека даже, сколько подручного дьявола. Гастингс улыбнулась мужу. Он замер на пороге, уставившись на нее, как на незнакомку, покосился на кучки сушеных трав и помрачнел.
Ее улыбка исчезла. Нет, бесполезно искать в нем сходство с Грилэмом, а в ней — с Кассией. Она только Гастингс, и это явно было не по вкусу Северну.
— Как твоя рана?
— Немного беспокоит, но заживает хорошо. Гастингс, в чем дело? На меня набросилась эта постная Бил с черными усищами и сказала, что ты вмешиваешься в религиозное воспитание ребенка. Якобы ей одной дано право заботиться об Элизе, мамаша оставила девочку на ее попечение.
— Я бы посоветовала тебе взглянуть на колени этой девочки, Северн. Они в язвах от бесконечного стояния на каменном полу во время молитв. Ты прав, я вмешалась и отдала ее госпоже Агнес, которая научит Элизу вести хозяйство, играть, а может, и смеяться, хотя бы иногда. Бил я велела завтра уехать.
— Она жаловалась, что ты ее ударила.
— Да, я дала ей пощечину и чуть не свернула шею. Мне хотелось ее задушить или избить, но я сдержалась. Это ужасная женщина, Северн. Я не позволю ей крутиться возле ребенка.
— Утром двое моих воинов отправляются в Седжвик, — неожиданно согласился он, — старуха может поехать с ними.
— Благодарю тебя.
Северн на минуту замялся, глядя на ящики с травами.
— Помню, моя мать собирала вовремя полнолуния маргаритки, резала их, смешивала с каким-то маслом и накладывала на лицо. Помню, отец смеялся и говорил, что от этого ее веснушки не исчезнут. Но, по-моему, они все-таки исчезали.
— А маргаритки белые?
— Не помню. Сколько еще продлятся твои месячные?
— Четыре дня, — ответила она, удивляясь, как быстро привыкла к его нескромным словам.
— Рана почти зажила, и ждать неразумно.
— Ричард де Лючи мертв. Кого нам бояться? Я — твоя жена, и кто знает, может, ты бываешь со мною по десять раз на дню.
— Твое невежество достойно сожаления, — засмеялся он. — Провозглашаешь себя целительницей, а ничего не знаешь о мужчинах. Мужчина не способен взять женщину столько раз на протяжении одного дня. Четыре раза, ну, пять, если женщина сгорает от желания и владеет определенным искусством. Женская красота тоже увеличивает возможности мужчин.
— Нет, пять раз — чересчур суровое наказание. — Вспомнив первую ночь, Гастингс содрогнулась. — Даже ты не станешь так часто принуждать меня.
— Если это чересчур много для тебя, зачем же болтать о десяти?
— Просто сказала, и все. Я вовсе не имела в виду что-то определенное. Для тебя и пять раз слишком много.
— Теперь оскорбляешь мое мужское достоинство? — Северн шагнул в ее сторону.
— И не думала, — отшатнулась она. — Я оскорбила себя. Я не обладаю ни искусством, ни желанием, ни красотой. Ты сам говорил, что я обыкновенная.
— Я тебя научу. — Ему не понравились ни столь быстрая уступчивость, ни ее логика. — Я сказал так лишь для того, чтобы ты не вообразила, что раз ты богатая наследница да еще красавица, то в чем-то превосходишь меня.
Гастингс и так знала, что ни в ее теле, ни в лице нет изъянов, но все же спросила:
— По-твоему, я красивая?
Глава 8
Северн оценивающе взглянул на нее.
— Нет, столь высоко я бы не стал тебя возносить, хотя для жены ты вполне миловидна. От жен и не требуется ничего сверх обычного, — добавил он, гадая, что у Гастингс на уме. — А если уж они родились наследницами вроде тебя, то большое счастье, что у них нет кроличьих зубов, двух-трех складок жира под подбородком или же волос над губой, как у той женщины Бил. В этом отношении ты меня даже радуешь, при взгляде на тебя не становится тошно. Но жены созданы не для того, чтобы приносить мужьям радость. Они предназначены рожать им детей.
— А лорд Грилэм любит свою жену и уверен, что она красавица. Без сомнения, она вызывает в нем сильное желание. Он сам говорил, что скучает по ней и детям.
— Ума не приложу, с чего Грилэму опускаться до подобной глупости. Видел я его жену. Мала ростом, с приятной улыбкой, любит шутить, и он с готовностью хохочет. Она его обожает. Может, именно поэтому Грилэм так размяк. Да, скорее всего.
— Это просто смешно. И ты смешон. Северн уставился на ее рот. Наверное, размышляет над тем, как с этих губ посмели слететь такие слова. Гастингс и сама не очень-то понимала. Хотя она почти не знала мужа, но отнюдь не была тупой и сочла за благо отступить.
— Вот-вот, держись-ка лучше на расстоянии, Гастингс. Смею предположить, что даже Кассия не рискует так дерзить Грилэму. Впрочем, оставим это. Я уже говорил тебе, как представляю наши отношения, и не намерен повторяться. Даю тебе эти четыре дня, Гастингс, но после ты без разрешения уже не оставишь мою постель. Через девять месяцев ты родишь. Никаких возражений я не потерплю.
— Но ведь нельзя быть уверенной, что забеременеешь, Северн. Это известно даже мне. Есть женщины, которые вообще не способны рожать.
— Ты забеременеешь быстро. Я знаю.
— Да откуда тебе знать? Или ты уже наплодил кучу незаконных детей? Нет, ты слишком молод.
— Если мужчина способен излить в женское лоно свое семя, значит, он способен ее оплодотворить. Возраст не имеет значения. Нет, кучи незаконных детей у меня, пожалуй, не наберется. В Англии их нет, только в Святой Земле. Женщины, с которыми я был, умели предохраняться, однако трое все же ухитрились понести от меня.
— И что ты сделал с теми детьми? — удивленно спросила Гастингс, не понимая, отчего в его голосе звучит гордость.