Розовый обруч
Шрифт:
Так, в обществе начали муссировать очень краткие сведения о природе вируса, что, вкупе с растиражированной историей «несчастной девушки» позволило обывателям смириться с постоянным числом больных. Если обратиться к официальным источникам, то во всем мире насчитывалось около тридцати миллионов больных МН 118 женщин. Это примерно три процента от всей мировой популяции. Не много, на первый взгляд (тем более что в Северных Штатах процент был еще меньше от доли женского населения). Но и не мало. С учетом, что на два с половиной миллиарда мужчин приходился лишь один миллиард женщин. В Северных Штатах получилась
И хотя широкой общественности по-прежнему не раскрывали полной информации ни о вирусе, ни о его влиянии на общество, ни тем более о фактических способах контроля численности больных, пресытившиеся информационным мусором, люди считали свои знания достаточными.
Остаток своей жизни Эмма прожила в Брумалтауне. Она не любила распространяться о том, где жила со своей семьей, желая провести остаток дней в покое. Но слухи про Брумалтаун все равно ходили по стране, прославив городок на уровне местного фольклора.
Хотя достопримечательностей здесь было немного: дом семьи Грас, ставший музеем, небольшой планетарий, да памятник солдату МакКирби, спасшему автохтонов от нашествия оккупантов с юга [2] , но редкие туристы ежегодно наведывались посмотреть на «городок из истории про Эмму».
Кто-то приезжал из других стран, чтобы удовлетворить свое любопытство: правда ли городок столь страшен, как его иногда описывали в городских легендах жители более крупных соседних городов. Но иностранных туристов было гораздо меньше по сравнению с жителями Северных Штатов или диксилендовцами.
2
Автохтоны – местное население, коренные жители.
– Как Поппи поживает? – спросил я, вспомнив бойкую и озорную племянницу.
– Хорошо, – улыбнулась Юнис, продолжая смотреть в окно.
Перед ее глазами мелькали пейзажи детства. Центральная площади, маленькие улочки и низенькие домики максимум в пять этажей пробуждали у Юнис теплые воспоминания, хоть она и бывала в городке совсем редко. Ее детство прошло здесь, и она ценила это озорное и веселое время. Теперь его не вернуть, годы брали свое. Они, словно песок в часах, утекали прочь, меняя все: о маленькой бойкой девочке напоминали лишь улыбчивые добрые глаза цвета лунного света, да веснушки, рассыпанные от щеки до щеки, рыжими звездами обрамляя лицо, словно розовый небосвод.
И все же иной раз сестре хотелось, как раньше, пробежаться по старым тропкам в парке, пройтись по магазинчикам, да поесть мороженного в любимом кафе. Жаль, что этого не получалось: вместо милой девочки из отражения в стекле автомобиля на Юнис смотрела усталая взрослая женщина со своими проблемами и заботами, которые отнимали все время.
– Уже в пятый класс пошла. Говорит, ей нравится, – продолжила Юнис, не отрываясь от созерцания вида из окна. – Пока вроде не хулиганила.
Я тем временем думал о предстоящей встрече. Было одиноко, ведь только на две такие посиделки в родительском доме я приходил не один. Младшие же, напротив, всегда приезжали со своими семьями, сыпя мне соль на рану.
Единственное, что утешало сейчас: Юнис тоже в этот раз одна. А еще младшая сестра мне очень близка. Она ближе для меня, чем близнецы. Юнис многое понимала и нередко помогала в сложных ситуациях. Это хоть как-то скрашивало предстоящий вечер. Я даже грустно усмехнулся: «Только овдовев, начинаешь ценить скандалы».
Подъехав к небольшому двухэтажному домику в самом начале улицы и припарковавшись у тротуара, отделявшего газон от дороги, уже хотел помочь сестре с багажом, как вдруг зазвонил мобильный телефон.
– Добрый день, вы Лео Бердник? – спросил дрожащий мужской голос на другом конце.
– Да, я вас слушаю, – немного насторожившись, ответил я, увидев ранее, что звонок был с незнакомого номера.
– Ваш телефон мне дали в госпитале «Эверплейс». Сказали, что вы специализируетесь на сложных случаях с приемными детьми и детьми под опекой. Что вы один из немногих психологов, берущих сложные случаи с «розовыми» семьями, – обратившийся нервничал. Это заставляло его говорить очень быстро. Почти тараторить. А мне приходилось концентрироваться и слушать очень внимательно, чтобы не упустить ничего из сказанного.
– Давайте встретимся в моем офисе завтра, – предложил я, понимая, что по телефону едва ли смогу помочь. Да и само сочетание «розовая» семья навеяло много неприятных воспоминаний. – Запишите, пожалуйста, мой адрес. Закончив диктовать и положив трубку, я вышел из машины.
Помогать было не с чем: Юнис быстро забрала небольшой чемодан на колесах из багажника и убежала в дом. Скорее всего, она уже обнималась с мачехой и отцом, восторженно рассказывая о своих домочадцах.
Вздохнув, я вновь достал сигарету. Мачеха была против курения в доме – вот и приходится делать это неподалеку. Пока курил, решил осмотреться: много домов в этом году опустели. Об этом говорили таблички на газонах с надписями: «Продается». Ну да, дети выросли, их нужно учить на что-то. Да и работы тут мало. Если хочешь большого заработка, либо катайся в более крупные города, либо умерь свой аппетит.
Район считался престижным, расположенным достаточно далеко от промзоны, но при этом не так далеко от центра городка. Дома тут всегда славились своим комфортом и простором. Если не считать одного, на окраине, они легко продавались и находили своих покупателей в любое время. Много соседей сменилось на моей памяти. Семьи хоть и ценили этот городок, зачастую оседали тут, только пока росли дети. За последние двадцать лет ситуация с перенаселением городов нормализовалась, и маленькое захолустье представляло для молодежи куда меньше интереса, чем крупные города на востоке или западе страны.
Конечно, были и те, кто оставался, доживая свои годы в тени раскидистых массивных деревьев и в окружении живых изгородей. Тишина городка, его маленькие размеры нравились старожилам, а накопления или сторонние доходы позволяли этим людям не так рьяно цепляться за работу. Были и те, кто возвращался после учебы. Но в большинстве своем они предпочитали центр с его дешевыми квартирами. Да и таких я знал немного. В основном молодежь уезжала из городка на учебу в колледже, а потом не возвращалась. За ними уезжали и родители в поисках новых увлечений и новых жизненных целей.