Розыгрыш или реальность

Леви Кира

— Я не спрашиваю тебя, Риматар, признаешь ли ты свою вину. Я только хочу тебе показать вот его, — он поднял руку и ткнул указательным пальцем с вытянутым острым когтем в сторону нас, — того, ради которого ты готов сложить свои крылья. Смотри! Вот он, жалкий потомок последнего Древнего Правящего, который прятался по третьесортным планеткам и развлекался в своё удовольствие, в то время как твои соратники гибли за него. Он даже воспользовался правом вея берсайцев, связав свою судьбу не с элленийкой, лишь бы избежать честного суда или доказать свою состоятельность как воина, сразившись со мной в День открытой Казни, когда его признают

виновным в измене мне!

Подсудимый поднял тяжелую голову и посмотрел на Эола, но, несмотря на все слова, во взгляде его была только уверенность в своей правоте.

— Эол Аноноркхад — истинный Правитель Эллении, — прохрипел мужчина. — А ты — жалкий выскочка, — перевел он взгляд на взбешённого гиганта.

— Крол! — зычно крикнул мой муж, обращаясь по имени к действующему Правителю. Его голос, который всегда меня завораживал, сейчас резал слух своей сталью. Он повелевал, несмотря на то, что мы были заложниками. — Ты так стремился к власти, что сам, поправ все Законы, выбитые на вратах, являешься преступником. В чем вина Риматара? В том, что он остался верен своему Правителю, которого ты вероломно убил со спины? По тем же Законам, наследование идет не только по праву рождения, но и по праву Истинности. Только тот, чье сердце открыто и не знает черной зависти и злости, может стать Наследником Древних Правящих! Ты так уверен в том, что достоин править элленийцами? Почему же ты до сих пор не посетил Храм Трёх Провидцев? Боишься узнать вердикт?

— Заткнись! Замолчи! — Лаллос замотал головой, как большой пес. Его тело стало корёжить. Бронированные чешуи на лице то появлялись, то снова исчезали. По мышцам прошла волна судорог, но в какой-то момент он сжал на груди медальон и оказался под тонким защитным полем. Через приоткрытый рот вырывалось частое сиплое дыхание, безумный взгляд метался.

— Я убью тебя! — взвыл он. — Это всё твой проклятый дар! Но я знаю… знаю, как бороться, — он глупо захихикал и показал на медальон. — Вот эта милая вещица спасет от твоего голоса, птичка певчая.

Эол улыбнулся практически незаметно, краешком губ, и, коротко посмотрев на подсудимого, добавил:

— Истинный Правитель Эллении обязан с уважением относиться к Древним Законам и Заповедям.

— Пережитки прошлого! — рыкнул Правитель. — Теперь я буду писать свои Законы и ты не станешь на моем пути, иначе потеряешь самое дорогое!

Без перехода он перетек в боевую форму и смазанно бросился к Риматару. Жестко зафиксировав голову практически не сопротивляющемуся мужчине под своей рукой, стал выламывать его крылья. Эол дернулся в их сторону, но я мешала ему своим присутствием. Стражники плотным кольцом окружили нас, перейдя в боевые стойки и наставив на нас оружие.

Взгляд Эола, полный сожаления и отчаяния, был направлен на страшное зрелище казни его соратника. Крик Риматара — отчаянный, полный боли, мой крик — полный ужаса, переходящий в вой, и фонтан крови, брызжущей в стороны, — эта картина надолго осталась в моей памяти и долго преследовала в кошмарах. Я задыхалась в истерике от слез и беспомощности, жалости к незнакомому элленийцу и страха за своего мужа. Меня раздирало понимание того, что это сейчас происходит только из-за меня. Если бы меня здесь и сейчас не было, то Эол сумел бы спасти Риматара от этого монстра. Сильная рука обхватила меня со спины и прижала к груди лицом, вторая легла на затылок и успокаивающе поглаживала.

— Тшш… тшш. тшш

Два

крыла укрыли меня в теплый, мягкий, успокаивающий кокон.

— Скиньте его с башни, — прозвучало рядом с нами. — Видишь, Эол, ты теперь слаб, как никогда. Эта жалкая самочка теперь смысл твой жизни. Она даже не бронированная. Подумай о своей хрупкой Танате, прежде, чем что-либо предпринимать против меня. Я отпущу ее к мужьям, если ты сдашься сам. Я даже дам тебе время подумать. Через час дашь ответ.

Дверь комнаты, в которую нас привели, хлопнула за нашими спинами как-то слишком хлестко. Моя истерика резко прекратилась, но отпустить руку мужа было выше моих сил. Ужас от увиденного жестокого убийства был ни с чем не сравним — он просто пропитал каждую клеточку. Мне было до безумия жаль Риматара, и я понимала, что эта неоправданная жестокость была демонстрацией для Эола. Это то, что его ждет, по мнению Лаллоса. Мерзкое существо! Он не имеет права существовать!

— Прости меня. Прости, что из-за меня ты стал слаб и не смог ничего предпринять, — на удивление мой голос не дрожал, но был сиплым, сорванным от крика. Эол хотел возразить, но моя рука накрыла его губы. — Я знаю, что ты скажешь. Это не моя вина. Да, не моя, но это не отменяет сам факт произошедшего. Ты даже не мог защищаться.

— Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть и пережить. Я должен защищать и оберегать тебя. Я все сделаю, чтобы ты не пострадала, — его теплая ладонь поглаживала мое плечо, а взгляд был направлен куда-то поверх меня.

— Даже не вздумай, — взвилась я и схватила его за грудки, пытаясь раструсить. — Давай мыслить логично и вспомним, что мы не одиноки. За нами сила в лице твоих друзей и их родителей. Контрольное время возвращения на корабль прошло. Мы можем с ними связаться и подкорректировать план отступления. Любимый, умоляю, только не геройствуй понапрасну. Твой план по возвращению законного места на троне Эллении уже вовсю действует.

— Тише, тише, неугомонная. Всё так и есть. Еще рано выступать напрямую против Лаллоса. Этот тиран не признает старые Законы, не чтит заветы предков. Народ не будет его поддерживать, а с теми, кто перешел на его сторону, не составит труда справить при правильной расстановке сил. Маховик изменений запущен. Он ответит за всё, и за твои слезы в том числе.

Легкое касание теплых мягких губ к щекам, к глазам, и тихий шёпот:

— Свяжись через элар с Хероном, скажи, что мы в Рассветном. И у нас есть только час.

Закодированное послание, отправленное через элар, расшифровывалось как «План Б — экстренная эвакуация. Место положение — Рассветная».

Отведенный час подходил к концу, но в нашем положении ничего не менялось. Я нервничала. В душе рвала и метала, но внешне оставалась спокойной. Лишь позволила себе прижаться к мужу, положив голову на крепкое плечо и подогнув ноги под себя на диване.

Эол молчал, прикрыв глаза и вытянув ноги, сидел совершенно расслаблено, и если бы не мягкие поглаживания по моей спине, то можно было бы подумать, что он задремал.

Час вышел. Успокаивающие движения руки остановились, мужчина чуть напрягся, прислушиваясь к звукам.

— Что? Ты что-то услышал? — шёпотом спросила я, сама превратившись в слух и наугад, не глядя, пытаясь всунуть ноги в обувь, которая никак не подавалась.

— Побудь тут, — Эол резко поднялся, обернулся, подарив мне теплую улыбку, и направился к входным дверям.