Рубашка
Шрифт:
– Тяжело с тобой, однако, - улыбнулся Стёпа практически одними глазами.
– А знаешь, что говорит Оля о наших дружеских отношениях?
– Что?
– Что у нас не дружба, а медовый месяц. Уже несколько лет, кстати, у нас с тобой медовый месяц.
– Ну, если так, то где-то от мёда должно было
– Или кто-то. С кем-то, - улыбнулась я и слегка сместилась вперед, оказавшись ближе к Степиному лицу. Протянула руку и нырнула пальцами под ворот его футболки, вытянув медальон с символикой «Ведьмака». Стала гонять его туда-сюда по цепочке. Для меня это как медитация.
– Уль?
– М? – подняла взгляд, и у меня сразу перехватило дух, когда Стёпины губы накрыли мои. Не жадно и горячо, а трепетно и нежно. Он не настаивал, не давил. Я была вольна в любой момент отстраниться и уйти, сделать вид, что ничего не было, но ответила на этот поцелуй.
Прильнула к его телу, позволила подмять меня под себя и запуталась пальцами в мягких слегка вьющихся на концах волосах.
– Подожди, - что-то всё же вынудило меня остановиться. – А Виолетта? Она же там, внизу. Наверное, ждёт, когда ты спустишься…
– Пофиг. С ней… как в пустой колодец говорить. Еще немного и я сдохну от тоски.
– А со мной?
– А с тобой… Когда ты поднималась сюда наверх, я понял, что хочу с тобой. Только с тобой. Да и кто еще так классно сможет отжимать мои шмотки и выглядеть в них так потрясно? – улыбался мне Стёпа, поддевая кончиком своего носа мой.
– Мы же опять всё испортим, Стёп.
– Тогда нам было по семнадцать. Без опыта, без понимания и знания того, как надо. Сейчас всё будет иначе.
– Наверное, даже хорошо, что нам сейчас не по семнадцать. В семнадцать ты был просто кадык с глазами. Сейчас хоть на мужчину
– А ты была доска – два соска.
– Эй! – возмутилась я нарочито и снова позволила себя целовать.
– Я же говорила. С тебя косарь, - насмешливый тон Олиного голоса заставил нас прерваться.
Повернули головы и увидели стоящих на пороге Белова и Олю.
– Уля! Как ты могла предать меня? А как же наша любовь? – совершенно неискренне возмущался Белов со следами Олиной помады на своих губах.
– Она у тебя маленькая и незаметная, - поморщилась я.
– Отличные слова, - щёлкнула Оля пальцами, указывая на Белова.
– Я запомню про маленькость и незаметность. Даже уже знаю, где блесну ими. В соседней комнате. Идем, Беляшик. Косарь сам себя не отработает.
– А с Виолеттой-то что делать? Неудобно как-то получилось, - озадачился вдруг Белов.
– Не знаю, - вздохнула скучающе Оля. – Зерна ей за забор кинь. Сама уйдёт.
– Ладно. Сама уйдёт, - отмахнулся Белов и ехидно посмотрел на меня, прижатую Степиным телом к матрасу. – Всё с тобой ясно, Рубашка.
Улыбнулась ему, понимая, о чем он.
Поймав парня за край футболки, Оля поманила его за собой. Напоследок заглянула к нам в комнату.
– Дружите-дружите, голубки, - шепнула она и, подмигнув нам, закрыла за собой дверь.
– Тебе не кажется, что она сейчас была похожа на того пёселя из мема, который сводил двух игрушечных пёселей? – спросила я у Стёпы.
– Походу, это не мы с тобой разводили пару Белова и Виолетты, а нас так грамотно сводили.
– И как им не стыдно? – покачала я нарочито возмущенно головой. – Влезать в чужие отношения! Ц-ц-ц!