Рубашка
Шрифт:
В правой руке Максима был бокал с вином, в левой – локоть Маши. Она молча стояла рядом и подливала всем вино в протянутые бокалы. Ее грустные зеленые глаза слегка повеселели.
– За кандидата! – закричали все присутствующие.
– За кандидата, – прошептала Маша и поцеловала Максима в щеку.
– За кандидата… – тихо повторил он и посмотрел себе между ног, боясь увидеть темное пятно.
Глава 3. Родители
Дверь квартиры захлопнулась, и Максим с Машей оказались в темном, заставленном
Маша стала одной рукой стягивать с него пальто, другой – собирать книги, выпавшие на пол из портфеля. В темноте что-то сначала зашевелилось, потом послышался шепот, а после загорелся свет. Из самой большой комнаты выскочила Машина мама, Зинаида Ивановна, несясь по коридору так, что скрипел старый паркет, и кинулась обнимать Максима тяжелыми пухлыми руками.
– Поздравляем! – кричала она. – Поздравляем, Максимка!
За ней следовал худой невысокий человек. Это был отец Маши, Андрей Петрович, уже немного лысоватый, но все еще сохранивший строгие черты лица и выправку в теле. Он рано, в звании майора, ушел на пенсию, но по дому почему-то до сих пор часто ходил в военной рубашке и брюках. Вот и сегодня он вышел почти в полном военном обмундировании. Не хватало, пожалуй, только фуражки.
– Поздравляю, Максим! – подошел он к зятю и, слегка приобняв, пожал руку. – Наша гордость, так сказать!
– Спасибо, – еле выдавил из себя Максим, с трудом держась на ногах.
– Устал он, спать ему надо! – вступилась за мужа Маша.
Она подлезла под правую руку Максима и придерживала его, помогая передвигаться по квартире.
– Я нормально, умыться бы, – с большей уверенностью сказал Максим и направился в сторону ванной. – Сейчас я… – Он тяжело вздохнул. – Приду в себя только.
Максим зашел в ванную вместе с Машей и захлопнул дверь.
– Пусть душ примет! – прокричала Зинаида Ивановна из коридора. – Ему легче будет!
– Примет, примет! Только оставьте его в покое, – ответила Маша звонким голосом.
Минут через пятнадцать Максим с Машей вышли из ванной. Приняв душ, он выглядел довольно свежо. На нем была выглаженная новая рубашка с накрахмаленным воротничком и крупными перламутровыми пуговицами.
Максим сиял от радости.
– Зинаида Ивановна, неужели вы купили? – ткнув себя в грудь, спросил он.
Зинаида Ивановна, полная женщина с добрым лицом и кудрявыми, хотя и редкими русыми волосами, засмущалась и, опустив глаза, ответила:
– Я, Максим. Подарок тебе к защите! От нас с Андреем Петровичем.
– Да где ж вы ее нашли-то? Они после развала Союза исчезли вместе с «Березками».
– В ГУМе есть одно местечко, я тебе как-нибудь покажу. Прямо на втором этаже, за кассой. Я там иногда Андрею Петровичу рубашки покупаю на большие праздники.
– Когда такое было?! – вмешался в разговор Андрей Петрович. – Один раз в жизни, может, и купила! В ГУМе она мужу рубахи покупает?! Тьфу! Не смешила бы!
Макс от удовольствия покрылся красными пятнами и не мог найти себе места. Рубашка радовала его сейчас больше полученной степени кандидата наук.
– Ну надо же! Я уже и не думал, что они появятся?! А тут бах – и в ГУМе!
Странную любовь Макса к рубашкам не мог объяснить никто – ни откуда она взялась, ни в какой момент появилась. Сколько себя помнил, он всегда искал белые, немного зауженные рубашки итальянских марок. У Макса их было уже несколько штук. Но каждая новая несказанно его радовала.
– Ну, за стол! – не выдержал Андрей Петрович, давно желавший выпить.
– Да ему бы… – начала Маша, но не успела закончить.
– Отдыхать на том свете будет! – по-военному приказал Андрей Петрович. – А сейчас – к столу! За такое дело грех не выпить!
Стол ломился от еды. Были тут и селедка под шубой, и оливье, и даже «мимоза», которую так любила Маша. Зинаида Ивановна знала, что зять с дочерью придут сытыми и пьяными, но ничего не могла с собой поделать: готовить она любила с детства и помногу, хотя потом обычно разносила всю эту еду соседям, опасаясь, что испортится. Вот и сегодня готовила она с самого утра, наперед зная, что все равно вся ее стряпня останется на завтра.
Андрей Петрович быстро разлил водку и произнес тост:
– Ну, Макс, ты хоть человек у нас и не военный… – Тут он сделал паузу, но не успел продолжить.
– Опять про своих военных! – не выдержала Зинаида Ивановна.
– Не перебивай! Так вот, человек ты не военный, но очень толковый. И главное, целеустремленный. А это качество у нас в стране сегодня редкое! Особенно после развала великого государства! Так что выпьем за твой талант! А все эти кандидатские, докторские – дело наживное!
– Спасибо, Андрей Петрович, приятно! – чокнулся с тестем Максим и махом выпил стопку водки.
Тесть сразу разлил еще.
– Куда ты льешь-то? – возмутилась Зинаида Ивановна. – Дай человеку-то продышаться. Все не напьется он своей водки.
– А ну цыц! У нас говорят: между первой и второй перерывчик небольшой.
– Ничего-ничего, – поддержал тестя Макс, – я нормально. Тост тоже хочу сказать.
Он встал и поднял свою рюмку на уровень глаз. Затем внимательно всех осмотрел и обнял Машу за плечо свободной рукой.
– За вас, дорогие родители! За вашу поддержку! В общем, без вас бы я ничего не добился!
Зинаида Ивановна шмыгнула носом и потерла ладонью правый глаз. Затем окончательно прослезилась и, достав носовой платок, вытерла слезы.
– Мы всегда с тобой! Только скажи. Видишь, Зинаида тебе рубашку модную даже нашла. Всю Москву объездила!
Максим встал, подошел к теще и поцеловал ее в щеку.
– Спасибо, мама!
Зинаида Ивановна махнула рукой, покраснела и отвела взгляд в сторону.