Рубеж веков
Шрифт:
— Кто? Так это были ромеи или всё же болгары? — раздражение усиливалось. В отличие от многих офицеров, Дженнаро их отлично различал.
— Там были и те, и другие!
Болгары и ромеи просыпались, вставали плечом к плечу, недобро посматривая на тех, кто испортил им сон.
— Да посмотри, вот у того нож, да… вот — кровь свежая!
Тот, у кого заприметили корд, с плохо вытертой кровью, молча указал на половину бараньей туши, подвешенной на распорках.
Анджело перекосило:
— А почему боевым оружием туши кромсаешь?
— Тренировался. — пожал плечами
— Они притворяются! Они специально! Вот этот там точно был! — ткнул он пальцем в светловолосого парня, в накинутой на плечи сарацинской накидкой.
— Протодекарх Теодор Лемк, командую этими войнуками. — представился парень. — Я не понимаю, о чём говорит этот человек.
— Если вы считаете, вот он участвовал в нападении на людей Кальколло за пределами лагеря, то вы ошибаетесь. Я большую часть вечера провел в его компании. Причём нас, офицеров, тех кто находился рядом с ним, было немало и они все подтвердят это. — заявил один из присоединившихся к шуму офицеров.
— Они специально! — продолжал Кальколло. — Они сговорились!!!
— А за такие слова ты можешь и получить…
Дженнаро не выдержал:
— Слушай, ты… Кальколло! Я вот скорее думаю, что твои люди выбрались из лагеря на свой страх и риск, чтобы добраться до маркитанток, но потом наткнулись на сарацинских разбойников, которые их и убили. А ты… Не мог ничего лучше придумать? — и уходя: Иди к чёрту, Анджело!
Выругавшись тихо под нос:
— Пусть чесотка возьмет тебя, и твои ногти отвалятся, так что ты не сможешь почесаться, проклятый разбойник!
И с этими словами он ушёл.
— Расследование! Я буду требовать расследования! — покрасневший и потерявший свой прежний облик Анджело выбежал за пределы костров войнуков.
А ромеи с болгарами, переглянувшись и ухмыльнувшись вновь стали укладываться спать.
Но уснуть сразу не получилось. В крови бурлили силы, прокручивались события ночи и захотелось сделать что-то такое эдакое. Взяв старый потрепанный дневник какого-то путешественника, что лежал у него уже полгода в вещах, он открыл последние чистые страницы, и так как чернил не было, взял свинцовую пулю и начал ею накидывать стишки, или скорее короткие басенки.
Сочинённые на скорый лад, скроенные из древней литературы предков, они высмеивали Кальколло, который оказался никудышным грабителем и его в конце ждали всяческие… кхм, неприятности.
В одной из басенок ему грозил охранник:
…Не попадайся, Кальколло, смотри — накажу тебя ведь не палкой,
Нанесу я ужасные раны отнюдь не серпом.
Хером пронзённый, как у коня, ты думать забудешь,
Чтобы закрылась обратно рана твоя…
И в итоге:
…А когда ты, идиот, напал на охраняемый садик
Почувствовал — их охранял вовсе не кастрат.
Может быть скажет гнусный Анджело:
«Кто же в кустах разберет,
Что отымели меня тут без смазки?».
Но ошибается он — много свидетелей это зрило!
Когда написал, то как-то сразу успокоился и уснул, почти счастливый и довольный. До окончательного счастья не хватало того, чтобы об этих стишках узнало как можно больше народу. Но ничего, надо только утром будет рассказать это друзьям, особенно Юхиму и Месалу, а уж они донесут это до всех ушей. Думается у Анджело начнётся весёлая жизнь. На этом моменте и пришёл сон, такой спокойный и крепкий, как будто он заснул не после жаркой переделки, а где-нибудь за толстыми стенами зимней кельи.
Глава 19
В воздухе стояли столбы пыли, поднятые тысячами ног, и серой неосязаемой пеленой ложились на одеяния солдат, их мокрые от пота волосы — это армия шла на Силистрию, в которой, как узнали, находилась семья султана. Теодор с парнями гадал — неужели благородные хотят захватить семью султана в плен? Или просто требуется установить контроль над всем подунавьем, а без этой сильнейшей крепости этого было не сделать.
Подойдя к городу, мы увидели, что сарацины без дела не сидели, и позаботились соорудить земляные форты на подступах к городу и без того хорошо укрепленному. Ещё бы — всё же одна из резиденций султанов, и давно все путешественники знали, что этот город самый изысканный из всех на Дунае: в нём имелись замок и дворцы правителя и приближенных лиц, множество мечетей и бань.
Укрепления города, в котором когда-то родился легендарный Флавий Аэций, представлял собой (как можно было увидеть с юга и западных возвышенностей, откуда и наступала армия ромеев и их союзников) состояли из прямой четырехбашенной стены, прикрывающей Данубу и порт, и второй — восьмибашенной, изогнутой наподобие гигантского лука, заключала в себя все самые важные части города.
Укрепления как таковые Лемку не удалось рассмотреть, так как вместе со своими людьми он принял участие в обустройстве лагеря — вместе со всеми он копал, таскал тяжести, и всячески следил за окружающими, чтобы даже намека на драку не случилось.
Он не ленился лично проверять каждую корзину, убеждаясь, что войнуки плотно утрамбовывают землю, поскольку плохо серьёзно относился к словам о той опасности, что может быть вызвана небрежением в устройстве лагеря, что говорилась в наставлениях древнего императора. Закончив работы с землёй, их отправили помогать с порохом и ядрами. Все немного возмущались тому, что приходится работать им, когда ведь можно набрать крестьян из окрестных деревень или вон, ланциариев же зачем-то набирали? Так пусть и отрабатывают свой хлеб!
Поговаривали, что многие знатные люди успели на кораблях покинуть город, но многим казалось, что это было неправдой, так как опасности поджидающие на воде были не менее большими, чем при путешествии по суше и наверняка богатые сарацинские негоцианты далеко бы отправились, без риска потерять всё заработанное, как мы считали, нечестивыми трудами.
Артиллерийская канонада продолжалась почти два дня, периодически меняя своё положение — это пушки подтаскивали всё ближе к стенам города, так как один за другим окружающие город форты пали, или даже гарнизон их просто оставил — и эти факты чрезвычайно наполняли радостью сердца солдат и воодушевляли. Сарацины слабы духом и не горят желанием сопротивляться!