Рубеж. Пентакль
Шрифт:
Хведир увлекся, заговорил быстро, горячо. Ярина невольно улыбнулась. Чему только не учат в коллегии этой? А зачем? Быть парню попом – здесь, в Валках, а то и в селе, если места не сыщется. С кем он на койне говорить станет, с отцом Гервасием?!
– В общем, греческого он тоже не знает. Но койне не совсем язык, это смесь, суржик, вроде как у нас в Белгороде говорят – и наша речь, и московская. Так вот, некоторые слова он понял – арамейские.
– Так что это за язык? – перебила девушка. – Вроде этого… армянского?
Об армянах она слыхала и даже раз видела – в Глухове, на ярмарке.
– Вроде, – засмеялся Хведир. – Только другой. Ведай же, Ярина! Ибо глаголили на нем в часы давние, библейские! Арамеи суть племя, с давними вавилонянами в родстве сугубо состоящее. Сам Навуходоносор, о коем в Завете Ветхом…
Увесистый щелчок по лбу заставил бурсака умолкнуть.
– В следующий раз окуляры разобью, – невозмутимо сообщила девушка, подув на костяшки пальцев.
– Окуляры – не надо! – вздохнул Хведир. – Ну, я и говорю: древний язык. Вроде бы Евангелие, которое от Матфея, вначале было написано по-арамейски, только потом его на греческий перевели. Ну, арамейский я почти не знаю, и он, пан Хвостик, тоже – вслепую бредет, но все-таки объяснились.
– И поэтому ты на него не будешь в суд подавать? – не удержалась девушка.
Да, не быть бурсаку черкасом! Настоящий черкас сперва врагу шаблюкой башку с плеч снимает, а после об имени-племени спрашивает!
– Какой суд! – Парень даже рукой махнул. – Я сам под нож полез. К тому же он слуга, его дело – пана своего защищать. С пана и спрос.
С этим Ярина была вполне согласна. С куда большей охотой она бы увидела в подвале самого пана Рио. Вспомнились нелепые слова, что на пергаменте написаны. Герой! Хорош герой, младеней ворует!
– Так откуда он родом, Хведир?
Бурсак улыбнулся, поднял вверх палец:
– Ведай же, что сия тайна – велика есть. Однако же при должном рассмотрении и особливом сопоставлении…
– Окуляры! – вовремя напомнила девушка.
– Гм-м, – Хведир прокашлялся, почесал затылок. – В общем, стал я его расспрашивать, даже атлас показал – Меркаторов. И ни в дугу! Ясно лишь, что там, откуда он родом, теплее. Снег он, кажется, видит второй раз в жизни. Ну, я и понял… Драться не будешь?
Ярина вздохнула, но не выдержала – улыбнулась:
– Ладно, не буду!
Палец вновь оказался воздетым вверх.
– Истинно скажу, что сей пришлец не кто иной, как антипод!
– К-кто? Анти?..
– …под! Прибег же он в края наши с земли, именуемой Terra Australia, в просторечье же – Южным Материком…
Девушка попыталась повторить, сбилась, жалобно моргнула:
– Хведир, ну пожалуйста! Скажи по-человечески!
Парень только руками развел.
– Ага! Скажешь, когда шесть лет приходится язык в узел завязывать! Ладно, попытаюсь… Ну, в общем, в Южном полушарии – южнее Африки – судя по всему, существует огромный материк. Значительно больше Европы. О нем еще писал греческий географ Птолемей. Я и подумал: если греки его знали, этот материк, то, может, и там о нас помнят? Отсюда и давнегреческий, и арамейский.
На этом дело не кончилось – Хведиру пришлось досконально пояснять, кто таков географ Птолемей, а заодно демонстировать Меркаторов атлас с большим белым пятном в Южном полушарии. Наконец Ярина удовлетворенно кивнула.
– Поняла. Так думаешь, они оттуда?
– Больше неоткуда вроде, – с легкой неуверенностью заметил бурсак. – Имя Рио, конечно, похоже на испанское, но он не испанец…
Ярина задумалась. Поскольку ни рогов, ни копыт (равно как и хвостов) странные заброды не имели, она была готова поверить даже в антиподов. Но и в этом случае загадка не решалась. Пусть пан Рио родом с неведомого Южного Материка, однако и антипод не мог попасть в Гонтов Яр без правильной подорожной, отмеченной в полковой канцелярии. Или они там, на юге, по воздуху летают, аки птахи небесные? Но ведь гости прибыли верхами!
Продумать как следует этот важный вопрос Ярина не успела. Дверь, отчаянно заскрипев (ну почему бы петли не смазать!), отворилась.
– Та-а-ак! Воркуете, значит, голубки?
В дверях, подбоченясь, стоял сам пан Лукьян Еноха.
– Батька, мы!..
Хведир смутился, вскочил, окуляры упали с носа.
– Вижу, – невозмутимо согласился пан писарь и повернулся к Ярине.
– Вот чего, егоза! К себе домой не ходи, тут оставайся. И этого никуда не пускай. Поняла?
– Это почему еще? Дядько Лукьян, да что это вы?
Девушка тоже вскочила, но не смущенная, а полная искреннего возмущения.
– Потому! – Пан писарь вздохнул, поморщился. – Потому, Ярина Логиновна, что мне уехать надо. В Хитцах неладно. Гонца прислали – вроде бы татар поблизости видали.
– Татар?!
Ярина и Хведир переглянулись. В последний раз татар, если, конечно, Агмета не считать, заносило под Валки лет двадцать назад. Хведир тогда только-только родился, а Ярины еще и на свете не было.
– Бог весть, – писарь пожал плечами. – Вроде бы комонные, в татарском платье. Так что ехать надо. Людей мало, в Валках я троих оставлю да Агмета твоего в придачу, остальных с собой беру. А вы дома сидите!
– То есть как? – возмущение Яринино не только не улеглось – до небес выплеснулось. – Дядько Лукьян! Да как же это так! Я чего – верхами ездить не умею? Да я с глазами завязанными лозину рублю!
Пан Еноха невозмутимо кивнул:
– Мне батька твой то и говорил – насчет лозины. Не будет, мол, моя Яринка слушаться, лозину возьми да отдери по филейным частям. И не от локтя бей, а с замахом – так, чтоб год садиться не могла. А потом снова отдери да солью сыпани, чтоб верещала громче!.. Сказано – дома сидеть, значит – дома! А ты, Хведир, за старшего остаешься!