Рубеж
Шрифт:
— Так вот за кем охотился беркут! — воскликнул Жигарев. — А мы помешали.
— Выходит, спасителями для сурка оказались, — сказал Мельников и, возвращаясь к прерванному разговору, спросил водителя: — А вам, Никола, в ракетчики хочется?
Ерош улыбнулся.
— Ну, ну, признавайтесь, Никола!
— Хиба ж кому не охота, товарищ генерал, — со смущением ответил Ерош.
— Смотрите-ка, значит, прикипели вы к ним основательно!
Вид на Степной гарнизон открылся сразу, как только газик вымахнул на каменистую, похожую на спящего верблюда высоту и словно повис над окружающей местностью. Заблестели
Потом машина почти бесшумно скатилась в речной распадок и, пробежав несколько километров узкой низиной, стиснутой обрывистыми берегами, свернула на короткий железный мост через речку. За мостом дорогу ей перегородила высокая арка с опущенным шлагбаумом. Стоявший у придорожной будки солдат неспешно, с важным видом подошел к газику, но тут же, словно подмененный, метнулся назад, проворно открыл шлагбаум и, прижав к груди автомат, будто прирос к дороге.
— Не растерялся, — заметил, улыбнувшись,Нечаев. — А сперва не узнал.
— Из новичков, наверное, — предположил Жигарев и посмотрел в заднее окошко. — Сейчас доложит по телефону: внимание, надвигается начальство.
Мельников рассмеялся:
— Чего-чего, а это по вашей линии отработано, Илья Михайлович.
И в самом деле, едва въехали в городок, у крыльца штабного домика уже стоял дежурный офицер, в начищенных сапогах, подтянутый, вполне готовый к встрече неожиданно появившихся гостей. С подчеркнутой уставной четкостью доложил, что в полку идут плановые занятия, что новый командир полка осматривает боевую технику в парках, но за ним уже отправлен посыльный.
— А где заместитель командира майор Крайнов? — спросил Мельников.
— Майор на стрельбище. За ним тоже ушел посыльный.
— Ладно, подождем, — сказал Мельников.
Офицер сделал шаг в сторону от дорожки, приглашая комдива и его спутников в помещение. Но Мельников задержался у крыльца, чтобы подразмяться после долгого сидения в машине и лишний разок взглянуть на близкие сердцу приметы. Их было тут много, и они волновали его всякий раз, когда он приезжал в полк. Невдалеке, на взгорье, между двумя кленами, стоял одноэтажный зеленый дом с простенькой застекленной верандой — первое жилище Мельникова в этом степном краю. А чуть правее, в конце городка, выглядывало из поблекших от жары карагачей и вязов бурое здание бывшего полкового клуба, где он играл когда-то в бильярд, брал в библиотеке книги и даже встречал Новый год — самый первый после Дальнего Востока. Теперь здание приспособили под склад вещевого имущества, а взамен клуба выстроили Дом офицеров, в самом центре городка. И хотя старые постройки на фоне новых, каменных выглядели жалкими, потускневшими, они были дороги, с ними память связывала прочными нитями. Глядя на них, Мельников подумал о прибывшем в полк новичке, судьба которого, быть может, в чем-то повторит его собственную. Ведь именно здесь, в этом городке, принял он когда-то батальон, который был лучшим в полку. А потом, на первых же стрельбах, вдруг оказалось, что батальон совсем не такой образцовый, каким считал его тогдашний командир полка.
«А впрочем, зачем все это лезет мне в голову?» — подумал Мельников и предложил своим спутникам:
— Пойдемте,
Дежурный открыл кабинет командира, сменил застоявшуюся в графине воду, приспустил шторы, чтобы не било в глаза клонившееся к горизонту солнце. Штабной дом не походил на прежний: тот был тесный, деревянный, а этот — из железобетонных блоков, с широченными окнами, высокими потолками. В кабинете командира кроме стола и стульев стояли два шкафа с военной литературой.
Мельников рассматривал уже знакомые книги о Великой Отечественной войне, мемуары известных военачальников, военные журналы. Взгляд его задержался на изрядно потертой книжке «Действия мелких подразделений в современном бою». Это был его труд, впервые изданный, когда он еще командовал батальоном, затем дважды переиздававшийся в разное время с поправками и дополнениями.
Пальцы невольно начали перелистывать страницы, на которых остались чьи-то карандашные пометки: кружки, стрелы, восклицательные и вопросительные знаки. Местами попадались короткие надписи: «Это важно», «Следует подумать», «А что дальше?».
Пришел новый командир полка. Невысокий, щуплый, с буйной черной шевелюрой, торчавшей из-под фуражки, он скорее походил на молодого выпускника военного училища, нежели на подполковника. Не придавало ему должной солидности и лицо со слегка раскосыми глазами и чуть приплюснутым носом. Лишь манера говорить — неторопливая и уверенная — выдавала в подполковнике человека неробкого, умеющего хорошо ориентироваться в новой обстановке и, как показалось комдиву, совсем не склонного пускать пыль в глаза начальству, что случается зачастую с офицерами-новичками.
В коротком и очень сдержанном докладе подполковник, назвавшийся Авдеевым Иваном Егоровичем, сообщил, что от роду ему тридцать два года, что служил он в Белоруссии, где был начальником штаба мотострелкового полка, а до этого командовал мотострелковым батальоном в Забайкалье.
Мельников поглядел на Жигарева, потом на Нечаева, сказал задумчиво:
— А подпирает молодежь нашего брата фронтовика. Пройдет еще немного времени, и весь командный состав будет послевоенным. Каково, а?
— Все движется, все изменяется, — в тон ему произнес Жигарев. — Люди с военным опытом уйдут, останутся мемуары в золотых обложках.
— Мемуары — не все, — возразил Мельников. — Живой опыт должен остаться в войсках, Илья Михайлович. Слишком дорогой он у нас.
— По-моему, важно отношение к военному опыту, — заметил Нечаев. — Для одного это лишь воспоминания, а для другого — суть, диалектика.
— А как, товарищ подполковник, появилось у вас желание принять Степной гарнизон, если не секрет? Случается ведь по-разному? — спросил Мельников у Авдеева.
— Конечно, — согласился Авдеев. — Тем более был у меня выбор, не скрою.
— А Степной перетянул, значит?
— Перетянул, товарищ генерал. Места для тактических учений здесь завидные. Есть где развернуться.
— Вот и меня просторы здешние привлекли когда-то. — Мельников кивнул в сторону окна, за которым на фоне белесых облаков широкими кругами ходили два беркута. Они то устремлялись друг к другу, то отдалялись и задумчиво застывали в необъятном поднебесье. — И, представьте, о выборе своем не жалею.
— У вас, Иван Егорович, как вы сказали, есть семья. Где она сейчас? — поинтересовался Нечаев.